«Сегодня понятие «региональный банк» звучит по-новому»

Новосибирский Муниципальный банк на минувшей неделе отметил свое 18-летие, таким образом подтвердив свой статус старейшего участника банковского рынка Новосибирской области. О том, как банк развивался все эти годы, и о том, как работает сегодня в рамках глобального финансового холдинга, корреспонденту «КС» ЮЛИИ ДАНИЛОВОЙ рассказал генеральный директор ОАО Новосибирский Муниципальный банк ВЛАДИМИР ЖЕНОВ.

ОАО Новосибирский Муниципальный банк учреждено 12 апреля 1994 года. По данным «РБК.Рейтинг», в рейтинге «Тор-500 крупнейших банков России» Новосибирский Муниципальный банк по ряду показателей входит в первые 130–260 банков страны. Входит в Группу НОМОС-БАНКа, занимающую 8-е место среди крупнейших российских банковских групп по размеру активов и 2-е место среди крупнейших российских частных универсальных банков. На начало 2012 года активы Новосибирского Муниципального банка достигли 9,4 млрд руб., собственный капитал превысил 1,1 млрд руб. По состоянию на 01.01.2012 г. розничный кредитный портфель банка достиг 2,3 млрд руб. (+57%), корпоративный портфель — 2,7 млрд (+9%). К началу 2012 года общий объем привлеченных средств клиентов — юридических и физических лиц — составил 7,1 млрд руб. По состоянию на 01.01.2012 г. количество счетов клиентов, открытых в банке, составило 228,5 тыс., в том числе 15,4 тыс. — расчетные счета юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, около 213,1 тыс. — счета частных лиц.

«Самым сложным было решиться»

— Владимир Гаврилович, Новосибирский Муниципальный банк является сейчас членом мощной банковской структуры — Группы НОМОС-БАНК. В чем, на ваш взгляд, главная сила альянса банков?

— Преимущества такой конструкции очевидны: она позволяет привлекать фондирование, расширять инфраструктуру, развивать бизнес-технологии, объединять усилия по маркетинговому продвижению и т. п. То есть в итоге повышается конкурентоспособность всех участников группы при одновременном снижении операционных издержек. Мы, например, после вхождения в банковскую группу резко продвинулись вперед по всем названным направлениям. Самое же главное, что, на наш взгляд, мы получили после вхождения в альянс, — наши специалисты очень сильно профессионально выросли.

Благодаря поддержке акционеров в 2011 году произошло значимое для регионального рынка и историческое для нашего банка событие: мы вошли в Top-10 кредитных организаций Сибирского федерального округа по величине собственного капитала. За счет допэмиссии акций капитал возрос до 1,1 млрд рублей. Вообще миллиард стал для нас по итогам прошлого года знаковым рубежом. К миллиардной отметке приблизился также показатель роста по кредитному портфелю клиентов — юридических и физических лиц — и по привлеченным ресурсам.

Нравится это кому-то или нет, но создание альянсов, вертикально или горизонтально структурированных, — на ближайшее время магистральный путь для большинства банков, если они хотят остаться на рынке. Участники группы могут получить тот самый эффект синергии, при котором, вопреки всем законам математики, один плюс один всегда будет больше двух. Я уже не раз говорил: один американец в деловом смысле как работоспособная единица всегда сильнее, чем один японец, но десять японцев сильнее, чем десять американцев, именно в силу эффекта синергии.

— Сначала в 2008 году в число акционеров вашего банка вошел Ханты-Мансийский банк…

— Сама жизнь, экономическая ситуация в стране, логика развития подталкивали к осознанию того, что нам нужно присоединяться к более сильному партнеру.

Если хотите, сработал инстинкт самосохранения. В условиях жесткого регулятивного и законодательного прессинга выживать в одиночку небольшим банкам стало невероятно сложно, а конкурировать, прежде всего с госбанками, с иностранными транснациональными «монстрами», вообще практически невозможно — ни по капиталу, ни по стоимости ресурсов, ни по тарифам… Скажем, как может небольшой местный банк повысить свою капитализацию за счет прибыли? Малый банк по определению не может быть мегаприбыльным.

Мы это понимали и начали поиск инвесторов еще лет семь назад. Достаточно долго искали настоящего добротного инвестора. Теперь, оглядываясь назад, понимаем, как здорово, что мы его нашли. Хочу отметить, что движение навстречу было обоюдным, но неожиданно Ханты-Мансийский банк первым сделал нам это предложение.

Не стоит забывать, в какой период происходил этот процесс — мировой кризис 2008–2009 годов. Это было очень тяжелое время для всех банков, и то, что у нас появилась возможность почувствовать дружескую руку и реальную поддержку сильного партнера, было потрясающим материальным и нематериальным фактором. Все это позволяет нам сказать, что мы выбрали правильный путь.

Что касается самостоятельности, то Новосибирский Муниципальный банк, войдя в банковскую группу, как работал под собственным брендом, так и работает. На сегодняшний день это так. У наших новых акционеров есть понимание того, что имя банка и его деловая репутация, наработанные почти за два десятилетия, — это полноценный экономический актив, колоссальный ресурс, который влияет на эффективность бизнеса. Кстати, на днях наш банк получил награду в конкурсе «Лучший бренд Новосибирской области» в номинации «Финансы и кредит».

— Тем не менее в процессе консолидации наверняка возникали сложности?

— Сложности возникали, пожалуй, только в организационно-техническом плане: необходимо было унифицировать стандарты работы, централизовать все процессы управления, рационально разместить сеть, оптимизировать продуктовый ряд, технологическую платформу, бизнес-процессы. Но это были рабочие моменты, и в большинстве случаев мы, как в притче, «обменивались яблоками», стараясь брать друг у друга только лучшее.

Сохранить себя

— Как сохранить корпоративную культуру, дух банка при формировании альянса? Согласитесь, всегда есть опасность, что стратегический инвестор может подмять под себя партнера…

— С одной стороны, это сложная задача. Есть опасность размывания культуры, потому что речь идет не просто о некоем внутреннем нормативном документе под названием «корпоративная культура», а о материях невероятно тонких. Например, есть банки с жесточайшей иерархией, где первое лицо абсолютно недоступно для подчиненных, кроме узкого круга топ-менеджеров. В моем случае это не так, я регулярно лично общаюсь не только с топ-менеджерами, но и с руководителями подразделений и допофисов, с нашим кадровым резервом, со студентами, которые приходят в банк на практику. Мне важны человеческие контакты, чтобы самому, а не только из отчетов знать, чем живет коллектив, чувствовать его атмосферу.

С другой стороны, корпоративная культура — это же не что-то застывшее, раз и навсегда данное. Если она обогащается, в нее привносится что-то новое, ценное — я двумя руками «за» такие изменения. Нам, наверное, повезло — мы, если можно так сказать, «совпали» и с Ханты-Манскийским банком, и с нашим новым акционером НОМОС-БАНКом не только в экономическом и деловом смысле, но и ментально. Наши сотрудники очень тесно взаимодействуют со своими коллегами из других банков в рамках банковской группы, а это взаимное обогащение — чему-то мы у них учимся, чему-то они у нас. При антагонизме корпоративных культур находить общий язык было бы крайне сложно.

— Можете оценить, как сегодня изменился статус регионального банкира при условии, что региональных банков почти не осталось?

— Статус «региональный банк» — это все-таки не знамя, за которое нужно биться до последнего патрона. Для клиента точно не столь важен статус банка — главное, чтобы он получал нужные ему качественные услуги и соответствующий уровень сервиса. Другое дело, что региональные банки в силу своей специфики ближе к клиенту, больше готовы идти ему навстречу.

В последние годы Ассоциация региональных банков «Россия» настойчиво лоббирует закон о региональных банках. Пока этот термин носит больше сленговый характер. Когда это понятие будет закреплено на законодательном уровне, как мы раньше пытались сделать с муниципальными банками, сотням кредитных организаций в России работать будет проще.

Очень надеюсь, что здравый смысл возобладает, несмотря на то что некоторые горячие головы требуют увеличения минимального размера капитала банков до 1 млрд рублей. Знаю, что для многих моих коллег эта задача неподъемная. Банкиры, инициирующие такие предложения, к сожалению, забывают закон биосферы: ей нужны все — от муравьев до слонов.

Сегодня понятие «региональный банк» звучит по-новому и отнюдь не является синонимом маломощной структуры, присутствие которой ограничивается одним регионом. К региональным относится, например, Ханты-Мансийский банк — один из крупнейших федеральных игроков. Если банк позиционирует себя как региональный, значит, он занимает четко выраженную продуктовую и клиентскую нишу, выполняет те операции, которые необходимы для конкретного региона и его клиентов, реализует те задачи, которые перед ним экономически поставлены. В Сибири минимум 20–25 региональных банков. Наш банк также является подлинно региональным банком. Нам удается сочетать сильные стороны, которые дает участие в Группе НОМОС-БАНКа, с преимуществами, которыми мы обладаем как региональный банк, — знанием особенностей местных рынков и ситуации в основных отраслях экономики города и области, пониманием потребностей и возможностей предпринимателей различного уровня и населения.

Банки уходят в сеть

— Как меняются принципы работы банков с переносом все большего количества услуг в дистанционный формат — мобильный банк, интернет-банкинг?

— По экспертным оценкам, сейчас примерно 80% российских банков предоставляют клиентам возможность использования интернет-банкинга, но суммарное проникновение этой услуги составляет всего 5–7% от общего числа клиентов банков. Правда, два года назад этот показатель был еще меньше — около 1–2%.

Банки будут стремиться переносить все больше операций с клиентами из реальных офисов в виртуальные — в последнее время это стало одним из главных трендов в банковском бизнесе. С одной стороны, это необходимо для того, чтобы повысить свою конкурентоспособность, обеспечив клиентам современный уровень сервиса. С другой — чтобы снизить собственные операционные издержки. Поэтому можно ожидать, что технологии, связанные с использованием современных электронных финансовых услуг, будут развиваться более быстрыми темпами. Но нужно понимать, что внедрение инноваций в электронных финансах не будет работать без повышения финансовой грамотности самих получателей банковских услуг.

Сейчас в экономически активный возраст вступает поколение, которое с компьютером на «ты», продвинутых пользователей, способных оценить удобство использования дистанционных банковских сервисов, будет становиться все больше. Когда я был в Австралии, то обратил внимание: если человек лично пришел в банк, то он заплатит «за любой чих», а если работает с банком дистанционно, то практически все будет для него бесплатным. Это и наше будущее.

Что касается Муниципального банка, который, кстати, одним из первых в Новосибирске предложил клиентам услугу удаленного обслуживания в системе «Интернет-Банк», то у нас это направление развивается очень активно. За 2011 год количество наших корпоративных клиентов, использующих «Интернет-Банк», возросло почти на 20%. Только что мы внедрили очередную услугу, предоставив клиентам возможность пользоваться популярным дистанционным сервисом «Интернет-Банк» по Логину» с помощью мобильных устройств на базе Android OS и Apple iOS.

— Каковы, на ваш взгляд, наиболее перспективные банковские продукты, услуги для всех категорий клиентов?

— Драйвером роста в ближайшей перспективе останется розничное направление. Темпы роста кредитования в корпоративном сегменте будут ниже, чем в прошлом году, в лучшем случае составят 20%. Продолжится кредитование малого бизнеса. Правда, с одной оговоркой: если высшее руководство выполнит все свои предвыборные обещания…

Более высокие темпы роста будут на рынке потребкредитования, но и они понизятся — в среднем до 35% по России.

В прошлом году нас несколько насторожил резкий рост потребкредитования. Но кредитной вакханалии, как это было до кризиса, на рынке все же не случилось, год прошел, и риски сгладились. Тем не менее мы продолжаем пристально изучать своих заемщиков.

Колоссальный потенциал роста заложен в ипотеке, но, на мой взгляд, решение о ее стимулировании должно быть политическим. Без помощи государства коммерческая ипотека в России просто не разовьется. Да, власть уже довольно много в этом плане стала делать: выплачивается материнский капитал, различные пособия, региональные субсидии. Но этого мало. Если государство будет еще более активно участвовать в жилищном кредитовании, а комбанки будут находиться у него на подхвате (не наоборот!), то ипотека, способная обеспечить колоссальный мультипликативный эффект, станет локомотивом роста экономики страны.

Корпоративными клиентами, помимо различных видов кредитов, будут востребованы торговое финансирование, факторинг, по мере стабилизации ситуации на мировых рынках будет расти интерес ко всем видам услуг для участников ВЭД.

«Вторую волну ждать перестали»

— Можете дать прогноз развития ситуации на банковском рынке страны с учетом нестабильности на мировых рынках?

— Рынок остается сложным, ключевые проблемы никуда не делись. Да, доля «плохих активов» резко уменьшилась, но они есть практически у всех банков. Несмотря на повышение ставок, процентная маржа снизилась, комиссионные доходы хотя и стабильны, но не могут служить источником значительного роста прибыли. Зарабатывать ее банкам стало намного труднее, и тот рекордный рост, который получен по итогам прошлого года, никого не должен вводить в заблуждение — он связан прежде всего с роспуском резервов. Резервы уже не растут такими темпами, банки адаптировались к новым условиям, но то, что было создано за 2009–2011 годы, лежит грузом на банковской системе и отрицательно влияет на уровень ее капитала и, соответственно, возможности кредитовать реальный сектор.

Все это делает российскую банковскую систему достаточно уязвимой и зависимой от внешних факторов. Проблемы у отдельных банков, компаний, возможно, у государства, наверняка будут, но пресловутой второй волны и сам банковский сектор, и бизнес, и население все-таки ждать перестали. Возврата к докризисному безмятежному существованию не произойдет, но и катаклизмов в ближайшее время не должно случиться. Самое приятное, что, пережив кризис 2008–2009 годов, российская банковая система сделала еще один шаг к своему цивилизованному позиционированию ее в мире.

— Во время последнего кризиса часть иностранных банков свернула свой бизнес в России. В чем была их ошибка? Какова вероятность прихода новой волны иностранного капитала в отечественный банковский бизнес? В чем может быть специфика этой волны?

— Причин несколько. Во-первых, возникли финансовые проблемы в самих зарубежных «материнских» структурах в связи с разрастанием кризиса в еврозоне, во-вторых, сыграло роль мощное усиление госбанков в России. Кроме того, ряд иностранных технологий и сервисов, которые хорошо зарекомендовали себя в других странах, в России просто «не пошли». С моей точки зрения, это «звоночек», к которому обязан прислушаться регулятор — если мы хотим иметь сильную стабильную банковскую систему, нужно усиливать российские банки и делать ставку на них.

Но если посмотреть на ситуацию глобально, то нет никакой волны и сворачивания бизнеса: кто-то уходит, но кто-то и приходит — это и есть рынок. Дело не в том, повлиял ли кризис на присутствие иностранных банков в России или нет, а повлиял ли он на их бизнес. Россия просто стала одним из опорных пунктов, из которых они по тем или иным причинам ушли. Но свято место пусто не бывает. Вместо них пришли и приходят другие. Инвесторы идут в банковский сектор России очень охотно. Это общая тенденция.