Новосибирский Академгородок в середине ноября посетил генеральный директор компании «ВымпелКом» (бренд «Билайн») ВАСИЛЬ ЛАЦАНИЧ. Он поделился опытом, как оператор меняет свою работу через призму Big Data, рассказал, в каком состоянии сейчас пребывают «Билайн» и вся телеком-отрасль, куда движутся ее участники и какую роль в их работе играет Сибирь.
— Василь, как, по вашим наблюдениям, чувствует себя телеком — как отрасль и как бизнес?
— Сегодня в России рост телеком-отрасли составляет считанные проценты — как, впрочем, и во всех более или менее развитых странах. Отрасль, если такое сравнение уместно, стареет, поэтому мы ищем второе направление развития, а лучше сразу третье, четвертое и пятое. Поэтому мы погружаемся в банковскую сферу, создаем новые продукты: платежные, информационные… Нам нужны новые точки роста, и чем больше, тем лучше. Технопарки — одни из лучших генераторов новых идей, есть определенная последовательность, по которой «текут» идеи, постепенно воплощаясь в жизнь: университет — технопарк — бизнес. Университет дает то, что можно обсудить и обговорить, бизнес — то, что мы (и не только мы) уже делаем, а технопарк занимает место золотой середины, где можно найти потенциально интересные идеи для бизнеса.
— Что для вас может стать интересным в этом контексте?
— «Билайн» — это бизнес, а бизнес заинтересован в первую очередь в том, чтобы становиться эффективнее. Какая идея может оказаться полезной? Потенциально абсолютно любая. Но между бизнесом и футурологией есть ощутимая разница, хотя многие видят в бизнесе, заинтересованном в инновациях, нечто вроде футурологии с практическим уклоном. Мол, вам нужны инновации, значит, вы возьмете все, что мы придумаем. Но на самом деле бизнес очень прагматичен и в первую очередь рассматривает вопрос «зачем» через призму выгоды и эффективности. Абсолютно все направления не может охватить никто, даже «Билайн». У нас просто не хватит усилий. Но это не значит, что новые идеи нам не интересны — бизнес должен уметь их принимать.
— Какими качествами должен обладать стартап, чтобы заинтересовать вас?
— Стартап развивается за счет того, что есть некая модель, придуманная им, и после соответствующей обкатки, пилотирования она тиражируется на больших объемах бизнеса.
Если у стартапа есть идеи по услугам, которые можно продавать в нашей сети, новым платежным инструментам, коммерческим продуктам или идеи для улучшения работы наших магазинов — милости просим. Вообще, если мы увидим в этом бизнесе необходимость, то готовы пилотировать все, что законно и прилично, а в случае успеха — масштабируемо.
И мы готовы для такого пилота предоставить доступ к своим ресурсам.
— Если есть риск потерять клиентов, стоит ли вообще испытывать что-то непроверенное? Для чего это «Билайну»?
— Вы были в наших магазинах в последний год? Без ложной скромности могу сказать, что мы совершили в нашей рознице революцию — мы не просто удвоили их количество за счет ребрендинга «Евросети», но и научились на ней зарабатывать. Зайдите в магазин и попробуйте сосчитать продукты, которые относятся напрямую к «Билайн». Сим-карты, телефоны — и, собственно, все. Дальше начинаются сторонние предложения, услуги третьих лиц, которые продают магазины. Банковские, страховые и многие другие.
Так вот, чтобы таких услуг стало больше, и нужны стартапы. Но запускать их сразу, как я уже говорил, нельзя. Предложите — не вопрос, пропилотируем, оценим, решим. К примеру, если меня спросят, можно ли продавать огурцы в розничной сети «Билайна», я отвечу: не знаю. Но если по итогам пилота это окажется востребованным, почему бы и нет? Конечно, в случае с огурцами это может быть сложным в силу требований к их хранению и т. п. Однако кофе мы в своих магазинах уже начали продавать. А «Билайн» кофе не производит.
Что очень важно, все такие услуги первоначально должны быть протестированы. Мы не готовы сразу запускать идеи стартапа. Ведь с виду идея может быть прекрасной, но на практике абоненты могут негативно на нее отреагировать.
Так что мы готовы немножко рискнуть в пилоте, но в небольшом масштабе, когда мы понимаем, как тушить пожар, если что-то пошло не так. К примеру, сделать 5000 звонков с личными извинениями проще, чем обзвонить 5 млн абонентов, которые негативно восприняли вашу новую услугу. Риски должны быть минимизированы.
— Стоит ли ждать таких новинок Новосибирску? Какое место занимает наш город в работе «Билайна»?
— В Новосибирске мы планируем совместно с резидентами Академпарка развивать технологии сбора, хранения и обработки данных.
Очень большой интерес к Новосибирску проявляет Джордж Хелд (вице-президент «ВымпелКома». — «КС»), который уже посещал Академгородок. Новосибирск должен стать одной из ключевых точек, где мы будем «приземлять» и тиражировать инновации. Сами магазины «Билайна» при желании тоже могут поработать площадками — в частности, по системам видеонаблюдения. Но самая важная роль — это, конечно, Big Data.
— Как она помогает в работе оператора?
— «Старение» отрасли (не физическое, но «энергетическое») выражается прежде всего в том, что основной бизнес перестает расти. Мы, как я уже сказал, ищем новые источники роста.
И самый, на мой взгляд, многообещающий из них — это превращение данных в информацию и интересные продукты на основе этой информации. Сейчас все операторы так или иначе пытаются это делать и извлечь из этого выгоду. Вопрос в том, насколько они продвинулись.
— Можете привести пример?
— Департамент транспорта Москвы пользуется данными операторов, чтобы отследить пути движения людей. Можно понять, зачем им это нужно — отследить, где и когда формируются пробки на дорогах, где самые загруженные места, как с этим справиться… Это один из самых простых примеров. Другой потребитель — крупные ритейл-сети, которым интересно, где удобнее всего открыть новый магазин и где открывать не стоит. Обезличенные геоданные — очень востребованный продукт. И это то, что есть в таком объеме, только у операторов связи. Можно просто построить карту перемещений людей и на этом успокоиться. Но Джордж [Хелд] построил своего рода «трехмерную» карту, которая определяет не только перемещение людей, но и их социальную группу — например, по модели телефона, их перемещениям и контактам, тратам на связь… Дальше все это обезличивается и экстраполируется.
Мы видим большой потенциал в развитии таких продуктов для внешнего рынка. Например, в случае анализа агрегированных обезличенных данных групп пользователей из базы заказчиков по широкому ряду параметров, определяя обобщенные данные пользователей групп (пол, возраст, интернет-активность, направления перемещений и другие категории). Это позволяет бизнесу, компаниям сформировать на основе Big Data более детальный портрет своего покупателя, что значительно повышает эффективность маркетинговой кампании. Мы это уже реализовали.
— И сколько это приносит оператору?
— За первые 8 месяцев 2018 года совокупный экономический эффект от Big Data принес компании порядка 8 млрд рублей. Много это или мало? На фоне общей суммы хотелось бы больше, чтобы направление было более влиятельным… Но прекрасно то, что оно уже есть. Мы, операторы, просто сидим на этих данных, и если ими какое-то время не пользоваться, они теряют ценность. Сейчас мы постепенно учимся эту ценность извлекать.
И конечная цель нашего пути — это модель, по которой доход от того, что мы называем сегодня основным бизнесом, равен нулю. Вы не платите за доступ к Google и все сопутствующие инструменты, но он зарабатывает гигантские суммы на данных, которые вы ему предоставляете. У операторов связи модель прямо противоположная: мы берем деньги за то, что вы пользуетесь нашими услугами, а данные лежат и не используются. А потенциально могут приносить сотни миллиардов рублей, если не триллионы. Если задать некую идеальную цель, мы хотим стать первым оператором связи, который будет бесплатным и перестанет зарабатывать на connectivity, а будет зарабатывать на услугах, основанных на информации. Но пока у нас нет четкой модели, которая проложит к этому дорогу. Есть десятки и сотни маленьких попыток превращения информации в продукт. Если такая модель появится, мы побежим по ней со всех ног.
— И все же — сейчас не только Россия ужесточает правила работы с персональными данными. Не слишком ли рискованно делать ставку на такой «взрывоопасный» продукт, как данные?
— Способ гарантированно защитить свой телефон или ноутбук от кражи данных есть всего один: отключить его от сети, выключить питание, спрятать в сейф и выбросить ключ. В остальных случаях взломать действительно могут. И законы о защите информации принимаются не просто так. По нашей оценке, к 2021–2023 годам в Интернете будет порядка 12 млрд подключенных единиц — людей и машин. Причем число подключений «Интернета вещей» превысит число пользователей-людей. И если не принимать во внимание тот способ стопроцентной защиты своих данных, то самым «крепким» звеном цепи, по которой информация передается и хранится, будет именно оператор связи. Как показывает опыт, операторов не ломают, хотя, на первый взгляд, это самая лакомая добыча: все данные собираются здесь. Но не ломают. Потому что мы, как и любой другой канал передачи данных, изначально создавались как система единая и целостная, с уже предусмотренной системой защиты. Социальная сеть, для сравнения, — просто набор серверов с множеством каналов доступов, многие из которых защищены очень слабо или не защищены совсем. Там защита строится с нуля, а операторы, можно сказать, «родились» защищенными структурами и только потом начали приоткрывать доступ третьим лицам.
— Получается, риски все же есть?
— Как я уже говорил, операторы пользуются самыми надежными способами защиты информации. И операторов постоянно проверяют — Роскомнадзор, ФСБ, другие инстанции.
При этом вопрос доверия наших клиентов — самый важный. Ведь если вы не доверяете своему оператору, вы уйдете к другому. Поэтому важно делать все, чтобы этого не случилось. Так что если где и есть надежное место, откуда данные крайне сложно украсть, то это у оператора.
WPBuild.Ru