Сергей Шаргунов: В России разбит культурный компас

Известный российский писатель, журналист, общественный и культурный деятель СЕРГЕЙ ШАРГУНОВ в последнее время очень активно работает в СФО, в частности, в Алтайском крае. В интервью «КС» он рассказал о культурной и общественной ситуации в России и Сибири, о Донбассе и «ювенальной юстиции», о своих прошлых и будущих книгах.


Сергей Шаргунов родился в 1980 году в Москве. Является главным редактором сайта «Свободная пресса», членом Общества русской словесности и Патриаршего совета по культуре. Автор книг «Катаев. Погоня за вечной весной», «1993. Семейный портрет на фоне горящего дома», «УРА!», «Книга без фотографий», «Птичий грипп», «Малыш наказан» и других. Лауреат независимой премии «Дебют» в номинации «Крупная проза», государственной премии Москвы в области литературы и искусства, итальянских премий «Arcobaleno» и «Москва-Пенне», Горьковской литературной премии, дважды финалист премии «Национальный бестселлер».

«России нужна большая идея»

─ Хотелось бы начать с общего вопроса. Если бы вы могли что-то изменить в России, что бы это было?

─ Я изменил бы уровень жизни и настроения миллионов людей. Мне кажется крайне обидным, что у нас такое количество людей влачат столь жалкое существование. Сегодня более двадцати миллионов находятся за чертой бедности. Даже не двадцать, а гораздо больше. Можно говорить и о всех сорока.

Кроме этого мне бы хотелось, чтобы возникло ощущение общего дела. Чтобы страна не топталась на месте, а началось созидание и развитие. Ощущения движения всем нам катастрофически не хватает.

─ То есть людям необходима общая идея?

─ Нужна большая идея — это правда.

─ А что могло бы стать такой идеей, на ваш взгляд?

─ Справедливо говорят, что идея патриотизма во все эпохи сплачивала людей. Но патриотизм должен быть основан на доверии. А если следовать от обратного, то есть говорить о том, что нас всех разъединяет, то мне кажется, в первую очередь — это недоверие. И, прежде всего, люди не верят начальствующим. Одна из причин этого — сильнейшее социальное, имущественное, финансовое расслоение. А зачастую человек не доверяет уже и сам себе, глядя на себя в зеркало, обжегшись на своей вере каким-то обещаниям.

Мне кажется, что слово «политика» сегодня звучит пошло, потому что оно оказалось опорочено за эти годы. Не считаю, что лично я занимаюсь политикой. Скорее я делаю то, что было уделом всех, по крайней мере большинства, русских писателей. Это можно назвать словом «народничество».

─ То есть вы ходите в народ?

─ Я и хожу в народ и, главное, стараюсь проявлять сочувствие и сострадание к людям, и, по возможности, защищать их и им помогать.

─ Говоря об общей идее, о русской идее, как вы относитесь к идее мессианского пути России?

─ Эту идею не нужно карикатуризировать. Но известно, что Россия может быть светом мира. В нас сохраняется тяга к слову. К логосу. А, как известно, слово божественно. Можно здесь вспомнить знаменитые стихи Николая Гумилева. «И, как пчелы в улье опустелом/Дурно пахнут мертвые слова». А Россия — это страна, которая жаждет живого слова. И, кроме нефти и газа, у нас по-прежнему есть высочайшая культура, что для меня крайне важно. Именно поэтому свою задачу я вижу, в первую очередь, в поддержке образования и культуры, на которые тратятся смехотворные деньги сегодня. Я вижу как закрывают школы, библиотеки и книжные магазины. Все это крайне больно, потому что здесь как раз соль жизни и смысл существования России. Если говорить о ее мессианстве, то оно не отделимо от нашей высочайшей культуры и, прежде всего, русской литературы, русской словесности, словесности Пушкина, Достоевского, Толстого, Бунина и, в том числе, писателей новейшего времени.

─ А кого из числа писателей-современников вы могли бы выделить особо?

─ Если говорить о тех писателях, с которыми мне довелось пообщаться, я бы вам сразу назвал тех троих, кого сейчас уже нет. Они очень разные и они еще недавно были с нами. Это Валентин Распутин, Фазиль Искандер и Юрий Мамлеев.

Я рад, что рядом со мной работают люди плюс-минус одного со мной поколения. Мы все придерживаемся разной стилистики, но нас роднит, пожалуй, социальность, внимание к жизни страны и тяга к достоверности. Я бы сразу назвал Захара Прилепина, Романа Сенчина, Дениса Гуцко, Германа Садулаева, Андрея Рубанова, Михаила Елизарова, и я рад, что такое поколение русских писателей выросло на пороге ХХI века.

─ А если рассматривать и другие виды искусства: кино, театр, живопись?

— Я сейчас не готов представлять целую галерею — это отдельный интересный разговор. Но мне симпатично то, что делает, например, Александр Велединский — автор фильма «Географ глобус пропил». Надеюсь, что тот фильм, который он сейчас снимает, у него хорошо получится («Обитель» по роману Захара Прилепина — «КС»). И мне обидно, что на по-настоящему талантливое и живое (Кстати, «Живой», так называется еще одна его лента) приходится столь мучительно искать финансирование.
А помимо финансовой, какие еще проблемы вы видите в современной российской культуре?

Главная проблема — это так называемая оптимизация. Вспоминается персонаж оптимистенко из пьесы Владимира Маяковского «Баня». Помните, как он говорил: «Чего же вы с такими мелочами в крупное государственное учреждение лезете? Мы мелочами заниматься не можем».

Проблема в том, что культура и образование финансируются по остаточному принципу. Но в уважающей себя стране на это должно выделяться как минимум по 7% бюджета. А не эти жалкие крохи. Но это вообще в целом ситуация отсутствия развития, стагнации нашей страны. Отсюда и всё то положение дел, которое сегодня мы наблюдаем и с вузами, и с библиотеками, и с книжными магазинами, и та бедность, в которой живут учителя и другие люди культуры: работники музеев, музыканты, переводчики… Это больно, обидно и горько.

Более того, разбит культурный компас. Страна тянется к слову, но люди не имеют представления о том, какие хорошие книги появляются каждый год. По телевидению мы видим сплошное засилье насилия и безумные вопли на ток-шоу. Это «адово ТВ». Можно было бы запустить хотя бы несколько нормальных просвещающих страну передач. Но дело в том, что нет такого интереса, нет воли к созиданию, а решаются только какие-то сиюминутные вопросы.

«В Сибири все чаще звучит идея о переносе столицы в Новосибирск»

─ Возвращаясь к более общим темам. Вы часто бываете в Сибири. Можете выделить какие-то проблемы, характерные именно для нашего региона?

─ Главная тема, которую я слышу всегда в Сибири, — это то, что Москва как будто полностью отдалилась от регионов, не понимает их и не вспоминает. Это можно услышать и в Новосибирске, и в Красноярске, где я часто бываю, и в Алтайском крае, и в республике Бурятия. Присутствует ощущение некоторой информационной, психологической, социологической и, конечно, экономической диспропорции. Ощущение того, что все деньги утекают в центр, а люди оставлены за скобками жизни. Ощущение покинутости, сдавленности. Отсюда и разрушенные города, где когда-то было крупное производство. Взять хотя бы Рубцовск в Алтайском крае, где выпускалось 35 тысяч тракторов в год и работало 25 тысяч сотрудников на заводе. Всех выкинули вон, ничего не осталось. Или посмотреть на загнивающие села, где детишки вынуждены в телогреечках и шубках сидеть в холодных классах, как это происходит, например, в селе Огни Алтайского края. Поэтому в Сибири все громче звучит идея: а не перенести ли вообще столицу в Новосибирск? И это понятно, потому что ощущение разделенности страны, ее разломанности, угнетает. Все сосредоточено в Москве, и люди вынуждены ехать, как чеховские сестры, в Москву, в Москву… Люди вынуждены выживать, ведь большая часть живет на 15 тысяч рублей и менее. Это ужасно и унизительно.

─ В ваших последних статьях об Алтайском крае вы поднимали тему «ювенальной юстиции». Как вы считаете, эта проблема действительно серьезно стоит в нашей стране?

Это важная проблема. Я взаимодействую с несколькими серьезными организациями, которые в режиме он-лайн постоянно занимаются этими вопросами. Это и РИА Иван Чай, и движение женщин России… Я сейчас продолжаю внимательно отслеживать ситуацию с Ириной Байковой из Алтайского края, у которой забрали трех дочек. Мы нашли ей и работу и жилье, отыскались добрые люди, которые после публикации моей статьи вложили во все это деньги. Чиновная система вынуждена была отдать детей. Надеюсь, что с этой семьей всё будет хорошо.

─ Если уходить от конкретного случая, то как ситуация с «ювенальной юстицией» обстоит в целом по стране?

─ «Ювенальная юстиция», ЮЮ — это машина. У нас говорят о правах ребенка. Слепо копируют какие-то западные стандарты. Придумывают «законы о шлепках» (№323-ФЗ, согласно которому родители могут получить до 2 лет лишения свободы за телесные наказания своего ребенка, —«КС»).

А у нас дети вынуждены в ледяной школе сидеть с риском, что им на голову обрушится крыша. Или, когда вокруг на сотни и тысячи километров закрываются школы, должны ни свет ни заря выезжать куда-то, а потом затемно возвращаться. Вот это права детей, в первую очередь! Об этом надо думать.

Безусловно, семейное насилие недопустимо. Это происходило и в советское время: если есть неадекватные родители или сильно пьющие, конечно, дети изымаются из таких семей. Но в итоге получается, что все это делается для галочки — просто слепо работающая система. Не решив даже элементарных вопросов, пытаются имитировать свою супер-просвещенность. Это напоминает всем известную историческую байку про Марию Антуанетту: «Если у народа нет хлеба, пусть едят пирожные». Вот сначала бы хлебом людей накормить, а уж потом думать о пирожных.

─ Вы перечислили общественные организаций, которые занимаются этой проблемой, есть и другие. Как вы считаете, подобная общественная деятельность может дать результат? Как вы оцениваете потенциал гражданского общества в России в целом?

— Это широкое словосочетание — гражданское общество. Я думаю, что и мы с вами — гражданское общество. Мы беседуем, выйдет наш разговор, и это тоже усилия по созданию тонкой ткани гражданского общества. Просто ее очень легко порвать.

Мне кажется, что отзывчивость в природе русского человека. Но нужно поощрять это гражданское самосознание, а не бить по голове. И в этом смысле я достаточно скептически отношусь к новым законодательным инициативам и решениям, когда за «перепост» вконтакте или за «лайк» могут посадить в «кутузку». Я думаю, что нужно поощрять здоровую цивилизованную гражданскую инициативу. Особенно сейчас, когда есть интернет. Очень важно, когда люди чем-то недовольны, когда они рассказывают миру о несправедливости, чтобы они были бы услышаны. Чтобы их не карали за то, что они проявили излишнюю активность. У нас же инициатива всегда наказуема.

«Россия должна была проявить больше инициативы по отношению к Донбассу»

─ Вы часто понимаете тему Донбасса…

─ На Донбассе люди поднялись, желая крымского сценария и, к сожалению, его не получили. Они хотели мирно и спокойно воссоединиться с Россией — надо называть вещи своими именами. Вместо этого они получили войну. Эти люди находятся сейчас в заложниках у большой политики, и крайне страдают от этого. Вот и вся история про Донбасс.

─ Вы считаете, что Россия должна была проявить больше инициативы в этом вопросе?

─ Да, я считаю, должна была.

─ А вы знакомы с проблемами беженцев, которые прибывают в Россию оттуда? (о некоторых из этих проблем ранее писал «КС»)

─ Конечно, проблем множество. Вообще русские — самый разделенный народ в мире. 25 миллионов русских осталось за границами Российской Федерации после развала Советского Союза.

Разумеется, беженцев в такой массе никто не ждал. Отдельные люди еще могут пристроиться, а в основном они сталкиваются с грубостью и с невозможностью нормально устроиться. Им говорят: езжайте назад, что вы хотели? Это очень большая трагедия и беда. Сердце болит за Донбасс и за этих людей.

«Когда я пишу книги, я стараюсь работать добросовестно»


─ Завершая интервью, хотелось бы спросить об одной из крайних ваших книг — «1993. Семейный портрет на фоне горящего дома». Она наполнена историческими и бытовыми подробностями того сложного времени. Вы тогда были в довольно юном возрасте. Расскажите, как вы собирали информацию?

─ Это интересный вопрос. Во-первых, как вы понимаете, это семейно-исторический роман. Что касается семейной части, то мне пригодились здесь репортерские навыки. У героев есть прототипы.

Мой герой работает в «аварийке» (он был, как вы помните, электронщик, а стал простым электриком) — возится с трубами в подвалах. А его жена в той же «аварийке» сидит на телефоне. Поэтому и я сам отправлялся в аварийную службу, спускался в подземелья и ломиком долбил по бетонной крышке. Все, о чем я пишу, я знаю достоверно. Отчасти это даже производственный роман.

Но что касается его исторического измерения то, во-первых, я в свои 13 лет успел поучаствовать в тех событиях. Во-вторых, когда я учился на журфаке МГУ, я работал в комиссии Государственной думы по расследованию тех событий. Мимо меня вереницей прошли и раненные, и родственники погибших. Хоть сейчас меня разбуди среди ночи, я могу ответить на любой вопрос связанный с теми событиями 1993 года. Я все про них знаю досконально. Эта тема меня не отпускает. Мне кажется, что это был важный роковой поворот в новейшей истории нашего отечества.

И, кроме всего прочего, когда я пишу книги, я стремлюсь к тому, чтобы работать добросовестно. И поэтому я и стилистически и по фактам всерьез работал с каждой фразой.

─ Удивил образ Козы. Что вы хотели сказать им? Вы вкладывали в него символическое значение?

─ Некоторые считают, что это большой, серьезный символ. Вообще, художественное произведение имеет свойство перерастать замысел автора. Я вам скажу, что и у козы был прототип. Ее звали Ася, так же, как и мою героиню-козу. Это взято во многом из жизни. Мне кажется, этот образ получился. Трагический, трагикомический на самом деле, образ козы. И заклание козы. И финал этого произведения. Все оказалось, с одной стороны, простым, житейским, бытовым, но и, полагаю, драматически символичным.

─ Роман начинается с описания недавних событий на Болотной площади. Как вы их оцениваете?

─ В окончательной версии книги этот «приквел», кстати, отпал, потому что я понял: лучше, когда роман начинается с истории о троллейбусах, которые сгорели летом 1993 года.

Что касается тех самых событий, то отношение двойственное. С одной стороны, в нашей стране, безусловно, есть сильное недовольство несправедливостью. И граждане имеют право выходить на улицы и площади. Я думаю, что в массе это были честные люди. И вопрос о том, что подсчет голосов не был честен, ставили в первую очередь лево-патриотические партии. Но то, что трибуны оказались мгновенно приватизированы гламурными квази-либералами — это тоже факт. Одно дело — собравшийся народ. И совсем другое — какая-нибудь Ксюша Собчак, которая немедленно взгромоздилась на трибуну и узурпировала микрофон. Вот с подобными ораторами, конечно, у меня нет ничего общего.

Но то, что народ ждет справедливости, и что в России много поводов для недовольства, это очевидно. Поэтому к тем событиям я стараюсь относиться честно. Мне было обидно, когда по делу 6 мая («Болотное дело», уголовное дело о массовых беспорядках и случаях насилия в отношении представителей органов правопорядка, по мнению следствия, имевших место во время акции протеста 6 мая 2012 года на Болотной площади в Москве – «КС») в тюрьму отправили простых русских ребят. Не тех, кто всегда в «шоколаде», а просто искренних людей. Я, как вы знаете, делал все для того, чтобы их освободить. И я рад, что очень многим удалось помочь. В том числе я обращался к Президенту по поводу многих из них. Поэтому, что касается меня, как бы ни витийствовали «слева» или «справа», моя позиция она последовательная, честная и открытая.

─ Можете напоследок поделиться творческими планами?

─ Я сейчас дописываю несколько рассказов. И, надеюсь, возьмусь наконец-то за тот роман, который почти соткался у меня в сознании. Это будет роман о любви.

─ Тоже с историческим подтекстом?

─ Вы знаете, любая вещь, она, с одной стороны, находится в контексте определенного времени. То есть важен хронотоп — сочетание времени и пространства. А, с другой стороны, все сюжеты и все по-настоящему хорошие произведения как бы вневременны и подошли бы к любой эпохе.

Редакция «КС» открыта для ваших новостей. Присылайте свои сообщения в любое время на почту news@ksonline.ru или через нашу группу в социальной сети «ВКонтакте».
Подписывайтесь на канал «Континент Сибирь» в Telegram, чтобы первыми узнавать о ключевых событиях в деловых и властных кругах региона.
Нашли ошибку в тексте? Выделите ее и нажмите Ctrl + Enter

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ