«Авиация подобна рулетке»

Говоря о самых ярких соревнованиях как для любителей, так и для профессионалов, на языке вертится слово «авиашоу». Это престижно, это интересно, это спорт, но в первую свою очередь — это страсть. Страсть для пилотов и зрителей, гонка, по своей скорости дающая фору «Формуле 1», однако усложненная еще одним, третьим измерением. RedBullAirRace — это ежегодное соревнование лучших представителей пилотирования и авиастроения, которое проходит на самых живописных площадках мира и на самых низких высотах. На очередном этапе этой гонки в Будапеште удалось побывать, а также поговорить с чемпионом AirRace 2014 года, пилотом команды Breitling Jet Team Найджелом Лэмбом, и специальному корреспонденту «Континенту Сибирь».

RedBullAirRace — это событие, привлекающее тысячи взглядов. С каждым годом число поклонников самого захватывающего шоу неизменно растет. Одним из основных партнеров гонки выступает часовой дом Breitling. Это связано с тем, что часы можно считать образцом хронометрирования в небе для профессиональных пилотов. Компания также является основателем команды BreitlingJetTeam, под символикой которой выступают пилоты, соревнующиеся за победу в гонке.

Стоит отметить, что аэробатика — это отдельная категория всего машиностроения. Ведь если в сконструированном своими силами самолете предусмотрено место для пассажира, то он должен быть сертифицирован в соответствии со строгими стандартами от первого до последнего винта. Подобные жесткие рамки делают гражданскую авиацию тем, чем она является сейчас — самым безопасным видом транспорта. Однако если же говорить об экспериментальных аппаратах, то это кардинально иное явление. Здесь нет четких стандартов по сертификации, а значит, есть больше свободы для совершенствования машины и экспериментов над ней. «Если вы возьмете обычный старый гражданский самолет и захотите на нем участвовать в соревнованиях, то вы не сможете благодаря переделкам сделать его лучше. Точнее будет сказать, что это будет сложно и безумно дорого, ведь вам придется столкнуться с множеством мелких переработок и тонкостей сертификации. Даже если вы сделаете его более эргономичным, — то есть он будет лететь дальше и быстрее, затрачивая при этом меньшее количество энергии, — инженерам придется внести очень много корректировок во всю конструкцию, затратив уйму времени и денег на успешное прохождение сертификации. Это безумие, и, кроме того, очень дорогое», — поясняет чемпион AirRace 2014 года, пилот команды BreitlingJetTeam Найджел Лэмб.

Экспериментальные же машины дают настоящий простор для фантазии и работы. Конструкция такого самолета подвержена только законам физики, она не требует столь детального рассмотрения внесенных в него изменений. Следовательно, у инженеров есть возможность сделать самолет маневреннее и быстрее, не вложив в это значительных инвестиций.

Таким образом, аэробатика — это настоящее искусство полета, сложное, маневренное, где как нигде велика роль машин. Велика, но несущественна без своего пилота. С одним из знатоков своего дела, пилотом команды Breitling Jet Team Найджелом Лэмбом, удалось поговорить и автору этих строк. Летчик стоял в гараже своей команды, окруженный репортерами, фотографами и простыми людьми, рассказывал о соревнованиях, о технике, о тонкостях машиностроения и оборудования. Люди, связывающие свою жизнь с небом, неизменно начинают смотреть на нее с высоты птичьего полета, по-своему, в чем-то расслабленно и непредвзято. Именно с такими людьми и хочется поговорить если не о самолетах, то хотя бы о полете.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Корреспонденту «КС» удалось пообщаться с чемпионом AirRace 2014 года, пилотом команды BreitlingJetTeam НАЙДЖЕЛОМ ЛЭМБОМ. В итоге получился разговор с человеком, с детства мечтающим летать, как птица, — о рисках, о машинах, а главное — о страсти.

 28_08_Aero3— Найджел, какое впечатление у вас осталось от RedBullAirRace 2015 в сравнении с предыдущим?

— С прошлого сезона появилось много изменений и нововведений. И есть одна вещь, которая мне, к сожалению, не близка — это формат. Для пилота важно быть наедине с машиной и со своим временем на часах. Думаю, вы меня понимаете. Но здесь, в этих соревнованиях, большую роль играет удача. Авиация — это как рулетка. Например, если погода расположена к тебе — ты в выигрыше, если же погода плохая — тебе банально не повезло, и становится намного сложнее. Хотя, с другой стороны, шаг за шагом, соревнования в целом становятся все более профессиональными и отработанными. И в этом несомненный плюс организаторской команды RedBullAirrace.

— Расскажите о перегрузках, с которыми сталкиваются летчики. Все пилоты встречаются с высочайшими нагрузками, и лишь недавно решено было ограничить перегрузки на соревнованиях с 12g до 10g (давление в 1g равно весу тела, пребывающему в состоянии покоя на поверхности Земли). У вас есть какое-то специальное оборудование, чтобы такая смена давления не сказывалась на организме?

— Ничего подобного нет. Точнее, у нас было оборудование, но теперь его использование запрещено. Этот самолет рассчитан на перегрузки до 14g, и действительно, раньше в соревнованиях были разрешены более высокие перегрузки, теперь же 10g — это максимум. Новые трассы создаются с расчетом на то, чтобы снизить давление, оказываемое на пилотов. На сегодняшний день мы пользуемся только простым оборудованием для перетягивания мышц, чтобы сохранить нормальный приток крови к головному мозгу.

— Насколько я понимаю, ваш отец был пилотом в королевских ВВС Великобритании. Это он повлиял на ваше решение уйти в авиацию или это была ваша собственная мечта с детства?

— Понимаете, мой отец был военным летчиком в годы Второй мировой, и он почти никогда не говорил о том, что там происходило, разве что за исключением смешных историй про него и его друзей. Но наш дом был просто полон различными книгами про авиацию, и конечно, мне маленькому было очень интересно узнать, каково это — быть человеком, который умеет летать. Собственно, вот главная причина, почему я стал пилотом: мне всегда хотелось летать, как птица.

— Ваша профессия полна рисков. Возможно, вам так не кажется в силу привычки, но ведь это действительно так. Риск — это то, что держит вас в этой профессии?

— Не совсем. Вообще, это очень хороший вопрос. Риск — это весьма относительное понятие. Ты можешь прыгнуть вниз со скалы с парашютом, но прежде чем сделать шаг в пропасть, подумай, каковы риски. Любая так или иначе опасная профессия связана с определенным риском, вопрос лишь в том, какую его «порцию» ты готов взять на себя. Возможно, свое собственное отношение к опасности у любого человека формируется с детства. Представьте, что родители говорят ребенку: «Хочешь залезть на дерево? Вперед, но, парень, подумай сначала о рисках и о том, как ты будешь с ними справляться. Выдержит ли ветка твой вес, как высоко ты готов забраться?» В этом случае у ребенка выработается трезвое отношение к любым трудностям. И если ты понимаешь, что, возможно, сегодня ты упадешь, посмотри сначала: приземлишься ты в воду или на острые скалы. Люди должны уметь оценивать последствия того, что они собираются сделать. У любого пилота такое оценивание с годами переходит в своего рода рефлекс, когда он способен четко осознавать механизм действий в той или иной, пусть даже самой сложной ситуации. При всем этом нельзя сказать, что вся опасность заключена в одной только машине. Нет, от тебя зависит ничуть не меньше — твоя физическая подготовка, что ты ешь, как и сколько ты спишь, список можно продолжать еще долго, но суть в том, что когда речь заходит об опасности, ты должен понимать, что для того чтобы не попасть в беду, ты должен стать с машиной единым целым, одним организмом, и тогда уже требования к вам будут одинаковы. И продумывая все моменты, анализируя, нам удается снизить любые риски к минимуму. Вот так это работает.

— Были ли за всю историю вашей карьеры у вас аварии?

— Да, были, две, причем обе достаточно серьезные. Когда я был еще студентом, у меня случилась проблема с двигателем, и мне пришлось аварийно приземляться где-то посреди Норвегии. И тогда я чудом остался жив. Также я терпел крушение на вертолете, но, однако, судьба опять же была ко мне благосклонна, и мне снова удалось благополучно опустить машину на землю…

— Знаете, есть такой тип людей, которые, столкнувшись с проблемой, не пугаются, а вдохновляются ею. Вы — один из них? Ведь когда случается авария посреди неба, просто необходимо, если можно так сказать, мобилизовать себя и «вдохновиться», но ни в коем случае не впадать в панику. Просто нет другого выбора, если ты хочешь, чтобы все закончилось благополучно.

 — Чем старше ты становишься, ты сильнее ты пытаешься избежать этого чувства страха. У нас одним из самых опасных полетов можно назвать перелет из одной локации в другую, как, например, при пересечении Европы. А тут вдруг и погода нам не улыбается, и множество гор вокруг, и при этом мы не можем лететь ночью или среди облаков… Но я могу сказать, что теперь у меня намного меньше рисков, чем 20 лет назад. Сейчас я могу просто сесть на траву рядом с моим самолетом, с чашкой кофе в руках, поглядывая на небо и ожидая, когда же распогодится. Я никуда не тороплюсь, просто прилечу домой на один день позже, а это не такая уж большая проблема. Вы не смотрите на пилотов, попробуйте порассуждать, скажем, о конном спорте. Наездник может за секунду переломать себе ноги, если с лошадью что-то случится. Но, поверьте, каждый наездник понимает, что как только нога заживет, он тут же вернется в седло. Так и тут. Главное — продолжать движение. Главное, чтобы тебе было комфортно сосуществовать с твоим самолетом. А опасность… Да, она есть, но ты не думаешь о ней, как об исходе. Ты просто просчитываешь и преодолеваешь ее, двигаясь только вперед.

— Вы считаете себя счастливчиком?

— Да. Однозначно. «I am a very lucky guy».

Редакция «КС» открыта для ваших новостей. Присылайте свои сообщения в любое время на почту news@ksonline.ru или через нашу группу в социальной сети «ВКонтакте».
Подписывайтесь на канал «Континент Сибирь» в Telegram, чтобы первыми узнавать о ключевых событиях в деловых и властных кругах региона.
Нашли ошибку в тексте? Выделите ее и нажмите Ctrl + Enter

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ