Александр Проханов: «Сибирь всегда обещала России абсолютную новизну и новое качество»

Известный писатель, главный редактор газеты «Завтра» и создатель экспертного «Изборского клуба» АЛЕКСАНДР ПРОХАНОВ рассказал в интервью «КС» о создании новосибирского отделения своей организации, скандале вокруг оперы «Тангейзер», причинах победы Анатолия Локтя на выборах мэра, позициях ЕР и месте Новосибирска в будущем России.

«Изборский клуб» в Новосибирске разработает концепцию нового города

– Александр Андреевич, насколько нам известно, вы прибыли в Новосибирск с целью создания в городе местного отделения экспертного «Изборского клуба»?

– «Изборский клуб», которому уже около трех лет, – это уникальное образование, куда вошли патриотические интеллектуалы различных направлений. Там есть экономисты, журналисты, конфликтологи, специалисты по исламу, писатели, православные священнослужители, знатоки теории образов, теории хаоса… Туда входят нобелевский лауреат Жорес Алферов, духовник Путина отец Тихон Шевкунов, известные журналисты Максим Шевченко и Михаил Леонтьев, помощник президента экономист Сергей Глазьев… Я называю такие звонкие имена, но там есть и множество других интересных людей: профессоров, научных работников. И все мы собрались с одной целью – выстроить новую идеологию государства Российского. Государство взрастает, набирает силы, мускулы, и оно нуждается в идеологии, которая оформила бы это взрастание.

Мы пишем доклады, занимаемся теоретической работой, издаем журнал «Изборский клуб». Одна из наших работ была посвящена прекращению вражды между «красными» и «белыми», другая – стратегии технологии рывка, преодолевающего наше цивилизационное отставание, о котором говорил Путин. У нас были доклады, посвященные строительству вооруженных сил, новым средствам вооруженной борьбы, и доклады о новой холодной войне. Одним соловом, мы занимаемся отслеживанием серьезных базисных явлений, и на их основании выстраиваем идеологию.

Помимо этой работы «Изборский клуб» занимается, скажем так, миссионерством. Мы движемся по России – по её провинциям. И по другим странам: недавно мы были в Сербии, там основали отделения «Изборского клуба», были на войне в Сирии, сейчас выходим в Китай.

Мы хотим распространить наши идеи, а также рекрутировать в наши ряды представителей интеллектуальных элит российской провинции. Я сюда приехал именно для того, чтобы исследовать этот ландшафт (более того, я уже примерно знал его), и мой визит ознаменовался созданием новосибирского отделения «Изборского клуба».

Новосибирск – это огромный сгусток интеллектуализма. Этот город – сам по себе носитель высокой сложной сибирской русской идеологии. И «Изборский клуб» здесь имеет блистательную возможность проявить свой интеллектуализм и сформулировать концепцию новой Сибири, нового града, нового сибириграда, концепцию нового русского ренессанса.

– А кто вошел в новосибирское отделение клуба?

– Его председателем, нервом, организатором является Анатолий Анатольевич Кубанов.

Я ограничусь упоминанием одного этого имени, потому что вокруг Кубанова целые вихри человеческих отношений, очень ярких персон: и представители духовенства, и технократического новосибирского сообщества, и художники, и краеведы… Весь этот вихрь и будет уловлен нами в «Изборский клуб».

– А чем в первую очередь займется организация в Новосибирске?

– Это решение – за новыми членами «Изборского клуба», за его местными лидерами. Но пока мы остановили свое внимание на очень интересном действии. Оно связано с установкой и обновлением в Новосибирске памятника Пушкину.

Мои новые друзья обнаружили этот бюст на какой-то заросшей заброшенной территории чахоточной клиники в окрестностях Новосибирска, где всё заросло кустами, деревьями, травами. И там открылся потрясающий памятник Пушкину работы местной скульпторши Веры Штейн. Изумительный памятник.

«Изборский клуб» хочет начать свое существование с установки этого бюста на площадке около заднего фасада художественного музея.

То, как обнаружился этот памятник, напоминает чудесное обретение иконы: когда образ вдруг находят на древе или у корней старого дуба. И каждое такое обретение знаменует особый этап в жизни русского сознания, русского общества. А обретение Пушкина здесь сегодня я считаю очень символическим: после тьмы бескультурья 90-х годов Пушкин опять вернулся в культуру. И очень важно, что он появился здесь – на берегу Оби. Это, мне кажется, обещает в Новосибирске духовное возрождение.

– А как вы в целом оцениваете влияние «Изборского клуба» на политику России?

– Те работы, которые мы пишем, мы направляем и в администрацию президента, и в министерства, и в политические научные круги, и губернаторам. То есть они имеют возможность ознакомиться с теми постулатами, которые мы разрабатываем. И они, как мы полагаем, усваивают эти постулаты. Мне кажется, что ряд очень важных документов, которые выпускает государство, включая и обращения и речи президента, содержат много очень близкого для нас. Есть надежда, что и наш вклад присутствует в формировании этих новых концептов.

Конфликт вокруг «Тангейзера» характерен для современной России

— На встрече в Новосибирске вы уже высказывались на тему скандала вокруг оперы «Тангейзер», который развернулся в нашем городе. Как бы вы оценили, этот конфликт – он скорее местного характера, или же это характерное явление для всей России?

– Я не делал проб и замеров – это не моя прерогатива. Это сделают, и уже сделали, новосибирцы. Но этот конфликт очень характерный. Он разворачивается во многих российских городах. При чем он не так прост, как кажется.

Я сегодня был в инновационном центре в Академгородке. Там блестящая архитектура: модернистское здание, как будто какой-то воздушный корабль… И там сидят молодые люди: молодые ученые, физики, инженеры… Какая им нужна культура? Я думаю, что им нужна современная культура, что эти люди не тяготеют к архаике. Они тяготеют к современной культуре, а современная культура имеет множество самых разных аспектов: новая музыка, новая пластика, новая живопись, новое понимание таинственных явлений в микромире. Если русский авангард 20-х годов был результатом вторжения в духовную жизнь машин, механизмов, техники, то сегодня в духовную жизнь вторгается электроника, информационные технологии, микромир…

Политика – это всеядный субстрат, она использует в своих целях все. Например, Победу.

Молодежь хочет современного искусства. Но в современном искусстве, во всем его многообразии, есть одна тенденция, не исчерпывающая всю современную культуру, – это так называемое провокативное искусство. Культура осквернения, которая занимается растабуированием, осуществляет вторжение в священные сакральные сферы. Она вызывает эффект страдания, боли, тоски у людей, которые поклоняются этим ценностям, стерегут эти табу, чтобы они не были раскрыты и расхищены. И этот эффект страдания и боли – и есть желаемый результат такого искусства.

Грубо говоря, «Пусси Райот» врываются в храм Христа Спасителя – главный храм Москвы – священное место – и танцуют на алтарях, с одним желанием – вызывать к себе отвращение и вызывать страдание верующих. И, даже если верующие при этом, скажем, поколотят их или изгонят из храма, они будут счастливы, потому что этим самым достигнут эффекта.

Или, если художник берет икону, и в присутствии зрителей рубит ее топором, то это тоже вызывает ужас, страдание и ненависть у созерцающих. И художник считает, что эффект достигнут, провокация удалась.

На одной из выставок была поставлена корова с поднятым хвостом, а на ней надпись: «загляни в глубь России» (чтобы посетители смотрели корове под хвост). Это надругательство над такими святыми понятиями как Родина, Россия. Это возмущало людей и эффект достигался.

Поэтому «Тангейзер» и вся драма вокруг него – это проявление провокативного искусства: создать на сцене ощущение скандала, ударить в больные места, растабуировать, надругаться над святым, над драгоценным, над сакральным.

И в этом провокативном искусстве прослеживается особый курс. Движение в человеке идет в двух направлениях: либо от солнечного сплетения или от пупка вверх – к сердцу, к альвеолам, к мозгу, к сознанию и выше – к небесам (это процесс восхождения человека, его вызревания, усовершенствования), либо в противоположную сторону – вниз – в пах, к гениталиям, туда, где находится животная сфера. Так вот, всякая мировая культура направлена на преодоление в человеке животного, на запечатывание в человеке всего, связанного с низменными наслаждениями. А это новое направление, наоборот, распечатывает эти зоны, и нам открывается человек-животное.

В Новосибирске схлестнулись две тенденции: та, которая через этот «Тангейзер» пытается распечатать в человеке животное, а также оскорбить священное. И протестующая против этого народная среда, зрители. Этот конфликт идет в Новосибирске, он был очень остр в Перми, он есть и в Москве, он будет идти и дальше.

– Но ведь это используется и в политических целях…

– Политика – это всеядный субстрат, она использует в своих целях все. Например, Победу. Я ехал по Новосибирску и видел четырех молодцев, которые под георгиевскими лентами сидят улыбающиеся – такие физиономии: четыре ряшки (имеется ввиду рекламный плакат на новосибирском ГУМе со словами «Ура! Победа!» и портретами депутатов горсовета Николая Тямина и Андрея Аникина, бывшего вице-губернатора Владимира Анисимова и заместителя коммерческого директора «Новосибирскхлебопродукта» Сергея Соколова – «КС»). Это тоже политическое использование священного – Победы. Но этот прием вызывает во мне не ненависть, а иронию и огорчение от того, что эти люди, претендующие на управление страной, политики – глухие и слепые.

А провокативное искусство – это инструмент разрушения определенных духовных и базовых основ народной и государственной жизни. И поэтому Гельман – это, конечно, политик, политтехнолог, который прекрасно знает больные места нашего общественного сознания, знает каким еще слабым и неокрепшим является государство, на каких зыбких основах оно зиждется, и эти основы разрушает.

– Когда вы говорили о конфликте вокруг «Тангейзера» на публичной встрече, то посоветовали противникам оперы создавать собственные произведения искусства патриотической направленности. А вы можете назвать каких-то заметных авторов, которые творили бы в этом направлении? Кроме вас, разумеется?

– Я не хочу брать никого кроме себя, потому что если кого-то другого возьмешь, да еще и не осторожно, что-нибудь можно сломать.

Буквально несколько дней назад вышел мой новый роман – «Убийство городов» – посвященный Новороссии, войне в Донбассе. Я показал эту книгу известному режиссеру Владимиру Бортко (кстати, коммунисту), который поставил фильмы «Собачье сердце» и «Мастер и Маргарита» – такой изысканный автор. И он очень увлекся предложением сделать фильм по моей книге. Чтобы вместо всех этих «Левиафанов» и «Армагеддонов» появилась ультрасовременная, патриотическая, горькая и пафосная одновременно картина.

Я знаю, что прекрасные работы Захар Прилепин создает, и Сергей Шаргунов, чудесные стихи пишет уже не молодая, но воскресшая для нового творчества, Юнна Мориц. Патриотическая культура есть и она сильна.

Победа Локтя – пример эффективной интеграции коммунистов и либералов

– На этой же встрече вы достаточно жестко высказались по поводу нового мэра Новосибирска Анатолия Локтя. В то же время вы неоднократно говорили о том, что сейчас в России возрождается интерес к «красной идеологии», к советскому. Как на ваш взгляд, не связана ли победа члена КПРФ на выборах мэра как раз с возрождением красных смыслов?

– Я не уверен, что это связано с красным ренессансом. Мне кажется, это связано с другим.

В нашем обществе есть три крупных идеологических фрагмента. Действует очень сильный «красный» пласт, доставшийся от советского прошлого, который захватывает не только старшее поколение, но и много молодых, таких вот «левых», коммунистических или квазикоммунистических людей. «Белый», условно говоря, православный, во многом монархический, фрагмент, доставшийся нам от Романовской империи. И либеральный – это результат победы либералов в 91 году. Вот эти три фрагмента – это как три льдины: они движутся, сталкиваются, дробят друг друга, слипаются… И между этими силами возникают разные союзы. В 90-е годы был очевиден союз либералов и «белых». Примером тому Немцов, который был проводником монархического проекта. Это было нужно, чтобы ослабить «красных», не допустить красный реванш. Тогда люди Церкви и либералы соединились, чтобы дробить советское и сталинизм. Звучала абсолютно одна и та же риторика: не поймешь, где говорит Владыка, а где либеральный политик. А потом эти фрагменты стали меняться. И вот сейчас очень интересен и назревает союз «белых» и «красных». Об этом как раз «Изборский клуб» радеет. «Красные» государственники империалисты, и «белые», тоже империалисты, носители имперской «белой» традиции. Их многое разделяет, но главное – общее. В нашем «Изборском клубе» есть и «красное» и «белое», и они соединяются для сохранения государства: его территориальной целостности, сущности, субъектности. Этот союз наметился и он есть.

Думаю, что у «Единой России» не просто есть перспективы – это очень стабильная партия

Но одновременно с этим существует возможность объединения либералов и коммунистов. И во время «болотных» волнений в Москве многие «левые» выходили на площадь вместе с либералами.

В Новосибирске коммунист Локоть вошел в альянс с либеральной средой. Может быть, потому что он понимает эффективность либеральных технологий и политтехнологов, опирается на них. Может быть, потому что он сам предрасположен к модернизму. Но Локоть окружил себя этими либеральными «кольцами Сатурна». Он демонстрирует возможность, и в каком-то смысле эффективность, такого союза, когда вялые и расслабленные коммунисты, лишенные пассионарности, соединяются со жгучей либеральной энергией, и получается политический результат.

«Единая Россия» – это партия-машина

– С КПРФ понятно, а как вы оцениваете положение «Единой России»? У этой партии есть перспективы?

– Думаю, что у «Единой России» не просто есть перспективы – это очень стабильная партия. Потому что это партия власти и власть использует ее для одной единственной цели: чтобы воспроизводиться на каждом новом витке. И в этом смысле ЕР – это партия-машина, которая хорошо смазывается, за которой власть следит, дает этой машине хорошие гаражи, хорошие масла… И я не вижу для этой партии опасности, потому что на ее стороне вся мощь административного ресурса, вся мощь имеющихся технологий. И еще страх народа, который измучен переменами и потрясениями. Страх потерять крохотные элементы благополучия, успокоения, стабильности.

Единственное, чего этой партии не хватает (и, по моему мнению, у нее этого никогда не будет) – она не станет идеологической партией. У ЕР нет идеологического штамма. У КПСС он был: она занималась идеологией, воспроизводила идеологические постулаты. А у «Единой России» этого нет.

– В последнее время наметилась тенденция, и особенно хорошо это видно в Новосибирске, к проведению «Единой Россией» открытых предварительных голосований с возможностью участия в них не только членов партии. Как вы оцениваете эту инициативу?

– Вы меня об этом не спрашивайте. Я не очень внимательный политтехнолог и политолог, меня все-таки интересуют в большей степени культурно-идеологические процессы, которые идут в стране. Или религиозные процессы.

Что касается этих ухищрений, а также появления Народного фронта, например, или праймериз, – это все попытки. Если они приведут к результату, то хорошо. Если не приведут – что-то другое появится. Я не вижу в этом открытий.

Новая индустриализация и новая христианизация

– Насколько нам известно, у вас должна была состояться встреча с губернатором Новосибирской области Владимиром Городецким на тему программы реиндустриализации экономики региона?

– Да. Такая встреча вчера у нас состоялась. Но она была недостаточно продолжительной, чтобы затронуть все явления сегодняшней жизни в России и в вашем городе. Мы с ним говорили о том, что я называю «вторая индустриализация» и «вторая христианизация».

После 90-х годов мы потеряли индустрию, потеряли научно-технический разбег, и поэтому наше отставание столь велико, что мы можем провалиться во тьму снова, и нас просто уничтожат. Поэтому вторая индустриализация чрезвычайно важна, и страна к ней приступила: в основном в оборонно-технической сфере.

А вторая тема – тема христианизации – связана с тем одичанием целых пластов народного сознания, которое произошло, когда народ лишился «красной» веры, а до этого – и «белой». Поэтому огромная работа для сегодняшней Церкви в том, чтобы восстановить, разбудить в человеке таинственные коды, соединяющие его с небесами.

Мы говорили с ним еще и о том, что Новосибирск – великий город, стоящий на великой реке и на великой дороге. Что из Новосибирска можно дотянуться до Северного полюса и до Тихого океана. И надо сделать так, чтобы из Новосибирска можно было дотянуться до неба.

Этот город-цивилизация в советское время был задуман как мощная площадка, плацдарм для создания нового знания. А значит – и нового человека, нового сознания. Академгородок – это сгусток знаний в самых разных сферах: от физики и квантовой механики до антропологии и ботаники. И эти знания, соединенные вместе, на этом компактом участке земли, должны были (как в реакторе, когда сближаются урановые стержни) обеспечить вспышку. Эта вспышка назревала, она должна была преодолеть унылую и обветшалую марксистскую советскую идеологию и вывести советское миросознание на новые духовно-космические уровни. Этого не произошло, но задача остается. Народ наш должен перейти на новый уровень: не только благополучия, не только цивилизационно-технический, но и на новый уровень духовных откровений. И для этого Новосибирск очень подходит.

Кстати, та схватка, которая сейчас идет вокруг «Тангейзера» – симптом того, что это произойдет. Может быть, не сегодня и не завтра, но обязательно произойдет.

– И «Изборский клуб» планирует этому поспособствовать?

– Да, мы говорим о том, что «Изборский клуб», когда он здесь начнет работать, должен будет сформулировать концепцию «сибирской мечты» (как, бывает, формулируют «китайскую мечту», «американскую мечту»). И эта мечта – новосибирская мечта – как раз связана с прорывом в новое знание и новое человечество. Потому что Сибирь всегда обещала России абсолютную новизну и новое качество. Это все время откладывалось: то война, то чума… А сейчас нам дана историческая передышка, хоть и не ясно, долго она продлится или нет.

Сибирская мечта могла быть интерпретирована как мечта о новом человеке и новом человечестве: не только здесь, на Оби или на Волге, а вообще, том новом человечестве, которое чает справедливости.

Справедливость – это концепция, в недрах которой будет создана будущая модель, которая охватит все человечество. Сейчас мир живет не столько в дефиците пресной воды или углеводородов, сколько в дефиците справедливости. И поэтому «Изборский клуб» здесь, формулируя новосибирскую мечту, должен исследовать тему справедливости. Мы живем в очень несправедливом обществе: нас окружает несправедливость, и это может нас всех погубить. Поэтому концепция справедливости, когда она будет разработана здесь – в Новосибирске – в контексте сибирской мечты, с привлечением таких мощных интеллектуалов, которые здесь проживают, и составит содержание работы «Изборского клуба».