Владимир Кехман: «Главное, что у нас есть деньги»

Назначенный в конце марта генеральный директор Новосибирского государственного академического театра оперы и балета Владимир Кехман 6 апреля встретился со СМИ и рассказал о планах по развитию театра, кадровой политике, финансировании, премьерах, поиске нового музыкального руководителя и своем отношении к митингам. «КС» приводит высказывания Владимира Кехмана.

О премьерах

─ Александр Карелин рассказывал мне, что в город во время войны было эвакуировано много жителей Санкт-Петербурга. Меня это ощущение не покидает. Первый проект в балете, который мы будем делать — «Медный всадник». Мы сделаем выдающийся балет, Игорь Зеленский (художественный руководитель балета НГАТОиБ — «КС») еще об этом не знает, я ему расскажу 12 апреля. Сегодня я разговаривал со сценографом Георгием Цыпиным, который делал открытие Олимпиады в Сочи. Я ему рассказал идею, он очень вдохновился. Я хочу объединения Сибири с Петербургом, это будет красиво. Я ехал к вам сейчас: река, памятник на набережной — все очень красиво. А следующий сезон мы откроем 17 сентября оперой «Борис Годунов» Андрея Кончаловского.

О мнении жителей города по поводу переименования театра

─ Я не знаю, что такое советоваться с Новосибирском. У меня есть руководитель. Зовут его Мединский Владимир Ростиславович (министр культуры РФ — «КС»). Все свои действия я согласовываю только с этим человеком. Мы хотим вернуть историческое название оперного театра — Большой театр Сибири. Я завтра лечу в Москву, мы посоветуемся с Владимиром Уриным, потому что бренд принадлежит Большому театру. Если он, например, скажет, что не хотел бы этого, то я этого делать не буду.

Об уникальности оперного театра

─ Любой театр ассоциируется с уникальным репертуаром. Меня за что ругали в основном в Петербурге? Как я позволил московскому «Лебединому озеру» оказаться в стенах [Михайловского театра]? Как я позволил, чтобы советский балет «Лауренсия» оказался в стенах? Мне надо было делать Сергеевское «Лебединое озеро»? «Спартак» Якобсона? Только уникальный репертуар отличает один театр от другого. Больше нет ничего. Все остальное — выдумка. Дальше — люди. Или можно «люди и репертуар». А уникальное здание и так уникально.

О материально-технической базе и финансировании

─ Очень порадовал оркестр. В тех условиях, в которых они находятся, в принципе сохранить коллектив сложно. Мне рассказывали, что им четыре года не покупают струны, Это самый большой коллектив. Эмоционально они меня очень вдохновили. Оркестр — это фундамент театра <…> То, что рассказали мне оперные певцы — это катастрофа. Конкретно, катастрофа. К примеру, мне пожаловались, что на третьем этаже находится курилка, где коллектив невыносимо курит, хор и певцы просто умирают от этого. Уберу. Точно. А в целом я не знаю, сколько потребуется инвестиций. На следующей неделе приедут специалисты, которым я доверяю, они мне расскажут, сколько что стоит. И это будут частные деньги, на которые я это сделаю. Физически в середине года выделить финансирование минкульт не может. Минкульт выделил авансом бюджет, потому что иначе в апреле было бы нечем платить зарплату коллективу. Насколько велик этот аванс? Это секрет <…> Цены на билеты — это финансирование минкульта. Главное, что у нас есть деньги. Вопрос только в этом, как их распределить, пока в этом я не могу разобраться. У нас есть самый большой грант среди федеральных театров в регионах.

Об Анне Терешковой

─ Анна Терешкова (начальник департамента культуры, спорта и молодежной политики мэрии города Новосибирска — «КС») предложила мне не ходить сюда (на встречу с журналистами — «КС»), потому что прежде надо подумать и разобраться. Второй момент касается самой госпожи Терешковой и ее реакции на разговор со мной. Я считаю, когда ты являешься либеральной особой, как можно работать с мэром-коммунистом? Терешковой надо подать в отставку.

О поисках главного дирижера

─ Этих людей, десять человек, мы знаем по именам. Со всеми теми, кто достоин Новосибирска, я уже поговорил. И жду ответа. Я очень надеюсь, что к ноябрю у нас будет музыкальный руководитель. Если бы Айнарс (Айнарс Рубикис, главный дирижер оперного театра до прихода Владимира Кехмана — «КС») был чуть умнее и взрослее, он бы никуда не уходил и остался в театре.

О роли государства

─ Очень много раз я говорил, что каждый директор, который делает то, что ему интересно, глубоко ошибается. Это все принадлежит государству. На это выделяет деньги государство. Мы, как служащие, обязаны в первую очередь учитывать интересы государства.

О предложении Владимира Мединского

─ Мы были в Храме Христа Спасителя на отпевании Распутина, нашего выдающегося писателя. Когда это закончилось, мы стояли на ступенях храма, и Мединский спросил меня: «Ты вообще знаешь, что происходит в Новосибирске?». Я вам искренне говорю, я знал, что идет скандал, но не понимал, о чем он. У меня все ходы записаны, начиная с того, как я получил e-mail с этой мерзостью, какая была сделана здесь. И от этого я был в шоке. Я позвонил Мездричу при свидетелях, владыка Сергий стоял рядом: «Борис Михайлович, какое отношение ты имеешь к «Тангейзеру»?». И он глухим тихим голосом, задыхаясь, как обычно, говорит: «Я этот спектакль никому не отдам. Я пойду до конца». Собственно, вся история. Но бог поругаем не бывает.

О митинге за «Тангейзер»

─ Я не слышал о том, что требовали моей отставки. Все, что касается митингов, публичных писем, которые подписывают все эти деятели искусства, к этому я отношусь очень негативно. Я считаю, что выражение мнения такими способами является абсолютно порочным, особенно в такой стране, как Россия. О какой цензуре идет речь, что это за бред? Как возможна цензура во времена интернета? Это невозможно, это смешно. Вчера, важный момент, была коллегия министерства культуры, и меня подключили к дискуссии. Говорили обо всем, кроме насущных вопросов. Почему-то не обсудили тему возврата билетов непосредственно перед спектаклем, потому что это огромная проблема. Спекулянты выкупают билеты, не успевают продать, раз — вернули в кассу. Нет закона, чтобы мы не имели права принимать. Об этом надо говорить. Надо говорить о том, что сегодня день музыкант любого европейского оркестра получает от пяти и выше тысяч евро. Мы говорим не о том. Все, что произошло здесь — это провокация. Что делают умные люди? На провокацию не реагируют. Все это не имеет никакого значения, мы идем вперед.

О планах

─ Нам надо, чтобы наш новосибирский театр встал в ряду двух гигантов, но просто в центре Сибири. Чтобы все приезжали к нам. Я думаю, что мы должны наладить серьезные отношения с Китаем и Казахстаном. Надо сделать продукцию, которую мы отвезем однозначно в Лондон и Нью-Йорк. Эти два города позволяют сделать международную репутацию. А, и еще конечно, Япония. Если нас пригласят, мы поедем куда угодно. За свой счет мы поедем только в Лондон и Нью-Йорк, а в остальные города — за счет приглашающей стороны.