Общими усилиями

В связи с программой обновления региональной экономики к новосибирскому научному центру в последнее время приковано особое внимание. Высокотехнологичное производство должно стать драйвером реиндустриализации. Промышленность заинтересована в разработках ученых, те в свою очередь готовы к тому, чтобы их открытия нашли применение в реальном секторе. Споры идут вокруг интеграционной модели, в рамках которой будет происходить взаимодействие науки, образования и бизнеса и которая позволит всем представленным в Академгородке игрокам чувствовать себя комфортно. «КС» встретился с генеральным директором Российского квантового центра РУСЛАНОМ ЮНУСОВЫМ, посетившим с деловым визитом НГУ и институты СО РАН, и узнал, какие модели и формы интеграции могут найти применение в Академгородке.

Российский квантовый центр — крупнейший резидент Сколково и единственный в России научно-исследовательский центр, полностью интегрированный в международное научное сообщество и занимающийся развитием и коммерциализацией квантовых технологий. В органы управления Центра входят ведущие ученые из крупнейших научно-исследовательских центров мира, в том числе два нобелевских лауреата. На сегодняшний день в портфеле центра 12 коммерческих проектов на разных стадиях технологической готовности. Разрабатываемые устройства предназначены для применения в медицине, телекоммуникациях, обеспечении безопасности.

— Руслан, давайте начнем разговор с цели вашего визита в Новосибирск. Удалось ли достигнуть каких-либо соглашений о сотрудничестве между Российским квантовым центром и НГУ?

— Подводить итоги поездки пока рано, у нас запланирована еще неделя работы в Академгородке. В данном случае у меня двойная роль. С одной стороны, я представляю Российский квантовый центр. Мы уже несколько лет взаимодействуем с институтами СО РАН, работаем над совместными проектами. Сейчас обсуждается возможность сотрудничества с университетом. В каком формате оно осуществится, пока не известно. Вероятнее всего, это будет совместная лаборатория. Рассматривается идея открытия квантового центра в Новосибирске.

С другой стороны, одним из основателей Российского квантового центра является Сергей Белоусов, который возглавляет Наблюдательный совет НГУ. Одна из моих задач — помочь составить картину состояния дел в научном центре. Ведь одним из направлений, обозначенных в программе развития вуза, является интеграция университета и институтов Сибирского отделения. Поэтому важно понять, в каком виде сейчас осуществляется эта интеграция, с каких позиций стартовать. Я бы назвал это ознакомительной поездкой с целью составить впечатление, послушать мнения институтов, вуза, как они видят это взаимодействие. Мы провели встречи с большинством деканов НГУ. Посетили несколько ведущих институтов.

— Как вы оцениваете перспективы сотрудничества квантового центра с сибирскими институтами?

— Речь идет скорее даже не об использовании конкретных разработок, но о применении компетенций, которые здесь имеются. Академгородок сумел сохранить на достаточно высоком уровне науку в тяжелый период 90-х и начала нулевых годов. Здесь есть сильные группы ученых, с которыми нам бы хотелось сотрудничать. Причем это не значит, что все было законсервировано, есть новые движения, новые формы.

— Программа развития университета, ставящая целью вхождение НГУ в Топ-100 лучших университетов мира к 2020 году, действует уже полтора года. Как бы вы оценили предварительные результаты ее работы?

— Я вижу, как за последний год активизировался процесс обсуждения интеграции. Это ключевой вопрос, и он, наверное, по большей части был инициирован именно этой программой, желанием выйти на глобальную мировую конкурентоспособность. Очевидно, что сам по себе университет в отрыве от институтов не сможет выполнить эту задачу. Даже вместе с институтами она все равно останется очень сложной, но, по крайней мере, выглядит реальной.

Не могу судить о деталях реализации «дорожной карты». Знаю только, что отчет за первый год работы сейчас сформирован. Мы видим, что организован ряд совместных лабораторий, запущено несколько программ, есть положительная динамика продвижения в рейтингах. Было бы неверно пытаться построить науку с нуля и тем самым пробиться в Топ-100. Через кооперацию с институтами это возможно.

— Помимо создания совместных лабораторий, что еще может подразумевать интеграция?

— В первую очередь она подразумевает, что институты и университет живут в одной экосистеме. В принципе, НГУ изначально был интегрирован в систему академической науки. Подавляющее большинство кафедр находятся в институтах. Подавляющее число преподавателей являются совместителями. В этом смысле образовательный процесс воспитания научных исследователей был выстроен. Но есть бюрократические проблемы, трудности взаимодействия в юридическом плане. Потому что университет сегодня подотчетен Министерству образования, институты СО РАН перешли под управление ФАНО.

— В Академгородке, так исторически сложилось, есть множество субъектов отношений — СО РАН, НГУ, мэрия, областная администрация. С недавнего времени — Технопарк и федеральные структуры в лице ФАНО. Наиболее ярко противоречия проявляются в вопросах земельных и имущественных отношений, когда речь заходит о создании инфраструктуры для развития. Могут ли эти проблемы быть решены путем интеграции?

— Я бы не стал акцентировать внимание исключительно на вопросах создания современной инфраструктуры. Хотя и это важно. Сегодня многие любят играть в «капиталку». Получили много денег — давайте построим здание. На мой взгляд, основной потенциал роста кроется в увеличении активностей. Приглашать ученых с мировым именем для чтения лекций можно, не дожидаясь, когда под них построят новую гостиницу или жилой дом. Люди поедут в первую очередь потому, что здесь есть наука. Да, текущие проблемы с инфраструктурой есть. Но концентрироваться на них было бы неправильно. Нужно сосредоточиться на коммуникациях, создании атмосферы, правильном взаимодействии, убрать бюрократические препоны. В этом лежит больше потенциала, чем в подходе «большой стройки».

— Проекты интеграции на территории Академгородка, формы, в которых должно проходить дальнейшее развитие, обсуждаются давно. Помимо проблем собственности, вопрос в том, кто будет руководить этим процессом…

— В результате общения здесь, в Академгородке, я вынес следующую вещь: и люди, представляющие интересы университета, и люди из институтов выступают за усиление интеграции. Они не против объединения в какой-либо форме.

Понятно, что, когда доходит до деталей, возникает желание быть первыми и главными в этом процессе. Вопрос, конечно, важный. Но на сегодняшний день его рано ставить во главу угла. Он завязан на модели, которая в итоге будет выбрана. С точки зрения законодательства существует несколько вариантов такого объединения.

МГУ и СПБГУ напрямую подотчетны правительству, даже не Министерству образования. Есть федеральный закон о Курчатовском институте. Ничто не мешает принять соответствующей федеральный закон относительно территории Академгородка. Этот процесс длинный, и может занять минимум полтора года. Но это реализуемая вещь, и прецеденты есть. В любом случае в определенный момент должно быть принято политическое решение. Вполне возможно, вопрос будет даже не в том, какая из существующих структур займет главенствующее положение, а кто из личностей, их представляющих, будет лидером, фигурой согласия в этом процессе.

— Если исходить из наличных данных и особенностей новосибирского научного центра, какая модель развития, по вашему мнению, могла бы здесь прижиться?

— Это довольно сложный вопрос. Если мы говорим о западных примерах, то механический перенос этих моделей невозможен. Нельзя продублировать модели американских университетов. Мы не можем резко сформировать эндаумент в размере нескольких миллиардов долларов, как у Гарварда. Тот же Стэнфорд имеет бюджет, во многом завязанный на договорах с индустрией. Мы не можем просто взять и решить, что с этого момента вводим диверсификацию источников доходов и будем получать 60% средств от индустрии. Эту дорогу нужно проходить постепенно. Отношения с бизнесом надо выстраивать, находить больше точек соприкосновения, и в этом состоит потенциал Академгородка. Эта ниша в России сейчас не заполнена. Взаимодействие между фундаментальной наукой и индустрией должно было проходить через прикладные институты, а большинство из них на сегодняшний момент прекратило существование.

В Новосибирске есть примеры такого взаимодействия. Институт ядерной физики наладил хорошие контакты с внешним миром. Институт катализа, Институт теплофизики взаимодействуют с индустрией. Этот опыт можно передавать другим институтам. Тем более что в связи с санкциями сегодня открыты многие ниши. Государственные люди начали осознавать, что неплохо было бы, к примеру, иметь свою полупроводниковую индустрию. Мы вдруг опять осознали, что безопасность государства завязана на технологиях. Но если нет прикладных институтов, драйвером этих разработок могут стать только академические институты.

Наш опыт в квантовом центре говорит о том, что ученые, занимающиеся фундаментальной наукой, не против того, чтобы их открытия воплотились в реальном мире. Если мы говорим про высокие технологии, то сегодня расстояние между фундаментальной наукой и современной индустрией не так велико. В этом плане у нас есть довольно много исследований на передовом уровне, вполне конкурентоспособных.

Да, мы имеем довольно много организационных и интерфейсных проблем. Самая очевидная из них — индустрия сегодня говорит на одном языке, ученые — на своем. И в этом смысле предстоит много работы. Но, возвращаясь к вопросу о моделях, могу сказать, что нельзя разрушать и заново что-то строить. Организм живой и в целом действует достаточно успешно. Нужно лишь аккуратно его оптимизировать.

— Проблема взаимодействия науки и бизнеса сейчас также активно обсуждается. Некоторое время назад в среде бизнес-сообщества Академгородка появилась идея создать некий продюсерский центр, который бы выстраивал коммуникации между учеными и инвесторами. Как вы относитесь к подобному предложению?

— Это также можно назвать технологическим брокерингом. Мне кажется, что это одна из основных задач, которые нужно решать. Проблема обеспечения взаимодействия науки и бизнеса тесно связана с задачей интеграции. Если будет интеграция университета и институтов в некую цельную структуру, то в ее рамках абсолютно обосновано создавать центр, у которого будет задача аккумулировать исследования и компетенции фундаментальной науки и продавать их индустрии. Как это будет называться — вопрос второстепенный.

— В Российском квантовом центре, насколько я понимаю, эти функции посредника между учеными и индустрией изначально заложены?

— Квантовый центр — это международная модель. В то же время она несет в себе российские особенности и учет проблематики. У профессора на Западе нет проблем с продвижением своей разработки, он не ломает голову, кто купит на нее права и какой процент отчислений он с этого получит. У нас такой механизм не заработает, нет такой экосистемы. Если даже университетский профессор придумал качественную идею, запатентовать ее и продать очень сложно, практически нереально. Индустрия не придет в университет и не купит патент на разработку. Поэтому необходимо доводить технологии до требований конкретной индустрии.

Если брать локальный пример РКЦ, мы имеем небольшой проектный офис, который помогает упаковывать проекты, помогает писать бизнес-планы, собирать команды, укомплектовывать их инженерами, технологами, проводить маркетинговые исследования. То есть доводить фактически до точки стартапа. Смысл работы проектного офиса — сопроводить разработку до момента, когда венчурные капиталисты готовы вложить в проект деньги. Это может быть инженерный образец или прототип.

— Если вернуться к вопросу различных организационных моделей, оправдано ли создание единой управленческой структуры, которая бы отвечала за взаимодействие всех игроков на территории Академгородка?

— На мой взгляд, это вполне разумно, когда интеграция подразумевает какую-то управляющую структуру. Собрать вместе университет, Технопарк, институты просто на основе подписанных договоров будет, наверное, проблематично. Должен быть некий координирующий центр, который будет не просто выяснять отношения между игроками, но выполнять конкретные задачи — упаковывать проекты, делать коллаборации, центры коллективного пользования и так далее.

Простой пример: есть задача англификации, которая обозначена в программе развития НГУ. Не секрет, что не все институты СО РАН сегодня активно пишут на английском. Имея на руках качественное исследование, люди публикуют его результаты не в самых престижных журналах. От этого зависит, к примеру, научная эффективность. Координирующий центр мог бы иметь соответствующий центр поддержки, занимающийся обучением языку, переводами, общением с редакциями журналов.

То есть речь идет не просто об установке правил общежития на территории научного центра, хотя и это очень важно, а о том, чтобы помогать проводить свои активности, содействовать продвижению идей. Создать поддерживающую структуру на 30 субъектов гораздо дешевле, чем каждому иметь такую структуру у себя.