Итальянский продюсер Андреа Андерман завоевал мировую популярность благодаря изобретению принципиально нового медийного формата. Именно он решил показывать роскошные оперные постановки в прямом эфире, как новости или футбольные матчи. Однако Андерман не считает себя просветителем — он просто хочет поделиться со всем миром своей любовью к опере. В апреле маэстро прибыл в Сибирь, чтобы лично представить публике свой последний фильм «Риголетто» в Мантуе» с Пласидо Доминго в заглавной партии.
— В чем суть вашей концепции показа оперы?
— Мне кажется, что сегодня опера переживает возрождение. Когда в 1992 году я переписывал для телевидения «Тоску», мне хотелось вновь сделать оперу тем, чем она была в XVIII веке. Для меня принципиально важны два момента. Во-первых, это прямая трансляция — и публика это очень хорошо чувствует. Во-вторых, максимально широкая аудитория. Опера становится понятна огромному числу зрителей; при этом уровень остается очень высоким, чтобы не разочаровывать специалистов. «Тоску» в Риме» увидели зрители 107 стран, «Травиату» в Париже» в 2000 году посмотрели 125 стран, и в прошлом году опера «Риголетто» в Мантуе» транслировалась уже в 148 странах. Интерес к опере в мире растет, и в последние годы циклы оперных фильмов создают в Метрополитен опера и лондонском Ковент Гардене. Так что можно говорить о тенденции. Однако я не слишком верю в съемки в театре — мне ближе телевизионный формат, который делает оперу доступной широкому кругу. Мы называем это «фильм-опера в прямом эфире», но и это название не совсем точное. Нам важно создать такое представление, которое тронет миллионы сердец.
— Мировая трансляция «Риголетто» в Мантуе» состоялась еще в сентябре. Почему в Россию ваш фильм приходит позже?
— Мы сознательно приняли такое решение, чтобы приурочить показ к году российско-итальянского культурного сотрудничества. Кстати, в новосибирском кинотеатре «Победа» состоится российская премьера «Риголетто» в Мантуе». А несколько лет назад в вашем городе стартовал показ оперы «Травиата» в Париже». Я вообще очень люблю Сибирь и считаю ее истинной душой России. А увидев в аэропорту снег, заволновался и сам начал чувствовать себя немного сибиряком.
— Почему так важна именно прямая трансляция?
— Зрители ценят подлинность. Им нужны реальные выстрелы в новостях и реальные голы в футбольном матче. Поэтому мы даем им реальное искусство оперы в реальном времени. Но перед выходом в эфир мы репетируем три месяца. Трансляцию обеспечивают 35 телекамер и более 400 человек. Это очень нервный процесс. У каждого исполнителя несколько запасных микрофонов: один в прическе, другой в костюме, третий в реквизите. Я готовлю и записываю три страховочных записи, и у меня на мониторе во время трансляции синхронно идут живая картинка и запись. Если в эфире что-то произойдет, я смогу за считанные секунды подключить запись, объявив об этом зрителям. Представьте себе, что над ареной Колизея на высоте 100 метров натянут канат, по которому идет артист. Наши эфиры — почти то же самое по степени напряжения и концентрации. И зрители, безусловно, всегда чувствуют эти неподдельные эмоции, от которых зависит не меньше половины результата.
— Однако мы увидели не в точности ту версию, что шла в прямом эфире?
— Специально для дальнейшего показа в кинотеатрах я создал кинематографическую версию «Риголетто» в Мантуе». Для этого потребовались серьезные изменения — пост-продакшн занял три с половиной месяца. Наутро после прямого эфира Пласидо Доминго сказал мне: «По-моему, я сделал 21 ошибку — и, может быть, еще парочку». Я проверил — их действительно было столько. Под ошибками он подразумевал, например, перестановку пары слов местами или слишком мягкое произношение согласных. Однако в кинематографической версии нет даже таких ошибок. После того как дирижер оркестра Зубин Мета выявил незначительное замедление темпа исполнения, мы сделали практически заново всю оркестровку и свели ее на 125 звуковых дорожках. В фильм также добавлены кинематографические эффекты, подчеркивающие драматизм сюжета. «Риголетто» — это история обладания, рассказ о том, как отец слишком любил свою дочь и желал сохранять свою власть над ней любой ценой. Он мечтал буквально запереть ее. Поэтому все двери и окна в фильме имеют свой голос. А великий оператор Витторио Стораро, известный широкой публике по фильмам «Последний оператор» и «Апокалипсис», с помощью цветных камер и особого освещения сделал законченным шедевром практически каждый кадр. В его руках режиссура Марко Белоккьо стала особенно выразительной. Такие у меня партнеры!
— Но главной звездой фильма стал, безусловно, Пласидо Доминго…
— С самого начала я не хотел просто ставить «Риголетто» — мне нужен был Пласидо Доминго в роли Риголетто. К этому времени он уже начал исполнять баритональные партии, и я целых два года не уставал просить его дебютировать в партии Риголетто. И два года он мне отказывал на всех языках. Но за несколько месяцев до моей постановки он серьезно заболел и перенес удаление крупной опухоли. И тогда я сказал ему: «Пласидо, у тебя есть сыновья, но еще не было дочери. Тебе необходимо стать отцом Джильды». И после этого он согласился, став в 71 год дебютантом. В один прекрасный день он достал из кармана партитуру и пропел всю свою партию Риголетто. Фильм стал возможным только благодаря Пласидо, его мужеству, его таланту, невероятно интенсивным переживаниям и блистательной актерской игре. Во время прямого эфира он с трудом удерживал слезы. Это незабываемо.
— Как вы выбираете артистов?
— В первую очередь мне важно, чтобы человек был хорошим актером. Второе — его физические данные, соответствие роли. Третье — голос. Я не ищу певцов — я ищу актеров, которые умеют играть и петь. Мне очень повезло, и в двух моих постановках главные партии исполняли русские певицы. В «Травиате» мы видели великолепную Этери Гвазава — она из Омска и заканчивала новосибирскую консерваторию. Партию Джильды в «Риголетто» великолепно исполнила Юлия Новикова, 24-летняя певица из Санкт-Петербурга. Я считаю, что у нее потрясающий актерский талант и очень высокий класс исполнения, и во время прямого эфира она была очень собрана и выразительна. У нас были проблемы с выбором тенора, и я выбрал Витторио Григоло, который и в жизни обладает внешностью и характером Герцога. У него потрясающий голос, но очень хрупкий, и сотрудничество оказалось непростым. Впрочем, я не ищу легких решений — мне важен результат.
— Маэстро, расскажите о ваших планах.
— Приняв решение, я обычно несколько лет все обдумываю и лишь потом берусь за работу. Вообще я мечтаю поставить русскую оперу, которая станет великолепным праздником, подарком для огромного числа зрителей, которую будут смотреть во всем мире в лучшее эфирное время. Эта опера — «Пиковая дама». Но ближайшая постановка — «Золушка» Россини. Когда я выбираю сюжет, мне важно, чтобы он мог заинтересовать любого человека. Думаю, есть не больше десятка таких опер. Сегодня меня интересует «Золушка» с ее легким, радостным и волшебным сюжетом. Опера Россини будет разыграна в великолепных дворцах Турина, и Золушка станет принцессой Савойской. Сейчас я ищу меццо-сопрано и прослушиваю голоса. Мне нужна красивая молодая актриса с отличным голосом. Это будет настоящая классическая сказка. Я вообще считаю, что авангардные эксперименты могут быть уместны в театре, и только тогда, когда за формальными новациями стоит адекватный смысл. Я не верю в оригинальность ради оригинальности. В нашем случае, используя телевидение как инструмент воздействия, я принципиально настаиваю на сохранении филологической и музыкальной структуры оперы в неприкосновенности. Партитура и либретто должны оставаться неизменными. Я доношу через телевидение до огромного количества зрителей большие, сильные чувства, которые побеждают культурные и языковые ограничения. В этом мне помогает мое происхождение: мой отец родился на русской земле, мать была из Австрии, а образование я получил в Италии. Наверное, поэтому я делаю то, что делаю.
«Континент Сибирь» № 13 (706), 08 Апреля 2011 года
WPBuild.Ru