Возвращение Пульчинеллы

Главную балетную премьеру текущего сезона Новосибирский государственный академический театр оперы и балета покажет 19 и 20 апреля в рамках VI Сибирского фестиваля балета. Комический балет с пением «Пульчинелла» на музыку Игоря Стравинского в постановке Кирилла Симонова будет показан на большой сцене. За несколько дней до премьеры КИРИЛЛ СИМОНОВ пригласил журналистов на брифинг и ответил на вопросы корреспондента «КС».

— Кирилл, вам нравится Новосибирск?

— Это одно из моих самых любимых мест, прекрасно здесь себя чувствую. Нравится город и театр, в котором уже было осуществлено несколько постановок, в том числе одноактный балет «Соната» на музыку Дж. Скарлатти, хореографическое оформление оперы «Человеческий голос» Ф. Пуленка, одноактный балет Come in на музыку В. Мартынова. Отдельно стоит сказать о балете «Золушка» на музыку С. Прокофьева, который в 2007 году стал лауреатом премии «Золотая маска» и оказался важной вехой в моей карьере. Из недавних работ — «Вальпургиева ночь» в опере «Фауст» Ш. Гуно и хореографическое оформление спектакля «Месса» Л. Бернстайна. «Пульчинелла» была впервые поставлена здесь на малой сцене, и сегодня я рад возвращению новой версии этого спектакля в репертуар.

— Чем отличается ваша постановка «Пульчинеллы»?

— При подготовке спектакля мы использовали оригинальный сценарий Леонида Мясина, написанный для премьеры 1920 года. Я создавал спектакль на его основе, стараясь максимально приблизиться к историческому материалу. Надеюсь, наш подход можно считать схожим с первоначальным. В мировой практике были различные постановки спектакля, понимание этого сюжета и видение философии образа Пульчинеллы менялись. Сюжет этой шуточной истории, в которой есть место колдовству, переодеваниям и любовным интригам, довольно запутан. Моя задача состоит в том, чтобы лаконично донести эту историю до зрителя. Спектакль с самого начала получился милый, трогательный и самодостаточный, поэтому менять концепцию полностью мне не хотелось. Сегодня мы с моим постоянным соавтором художником Эмилем Капелюшем много внимания уделяем декорациям и костюмам. На камерной сцене развернуться было негде, а теперь у нас много возможностей. Некоторые куски балета я переставил полностью, кое-что поменял, добавил небольшой кордебалет. Однако в целом сохранил камерный характер и аромат кукольного театра, соответствующий музыке и сюжету.

— Расскажите о главном герое, Пульчинелле?

— Мне нравятся такие образы, потому что я сам был танцовщиком гротескового плана. Образ Пульчинеллы сложный — это не просто веселый человечек, а странное, загадочное существо. Не человек, не кукла и не маска, его невозможно убить, он может бесконечно умножаться в двойниках и снова становиться сами собой. Он очень неоднозначен во всем, и это позволяет мне как постановщику варьировать образ, играть. Неслучайно фигурой Пульчинеллы так интересуется Слава Полунин.

— Юмористический балет — довольно редкий жанр.

— Да, к тому же ставить комедии сложно, гораздо проще утопить всех в слезах. Рассмешить зрителя языком танца нелегко, да и музыки такой мало. Однако даже балеты Килиана полны юмора и иронии, которая читается в танце и музыкальной структуре. То же можно сказать о музыке Стравинского, гениально переосмыслившего Перголези. Композитор тонко чувствовал и прекрасно понимал характер музыки и юмористическую сторону истории.

— Почему, на ваш взгляд, этот балет редко ставят в России?

— Это действительно удивительно, особенно учитывая, какую великолепную, потрясающую музыку написал Стравинской. Он здесь гораздо легче, чем в «Весне Священной», «Жар-Птице» или «Истории солдата». Возможно, хореографов отпугивает сложный сюжет, к тому же в советское время авангардная музыка Стравинского была чуть ли не под запретом. Сейчас я не знаю другого театра, где идет «Пульчинелла». Периодически были попытки, в том числе в Театре консерватории Санкт-Петербурга, в Петрозаводском оперном театре, но в репертуаре эти спектакли не задержались. Похожая история у балета Мендельсона «Сон в летнюю ночь», который часто ставят на Западе, но совсем не знают у нас.

— Легко ли включились артисты в художественную ткань балета?

— Мы все увидим на премьере. Но часть артистов уже участвовали в «Пульчинелле» в постановке 2004 года. Это балерины Анна Жарова и Елена Лыткина и исполнитель заглавной партии Максим Гришенков. Эту роль с самого начала я ставил на него, отталкиваясь от его психофизики. Некоторое время Максим работал в другом городе, и когда вернулся в новосибирскую труппу, стало понятно, что спектакль можно возобновить. Максим обладает импульсивной двигательной техникой, особыми навыками акробатического танцовщика, может делать трюки, которые необходимы для создания образа Пульчинеллы. Мы пробуем партию и с другими исполнителями, но пока он впереди — таким движениям, какие умеет делать Максим, в балетных школах не учат. Я, например, этого сделать не могу. Также партию разучивают Константин Алексенцев и другие артисты.

— Как вам нравится работать с Анной Жаровой?

— Мы с Анной даже внешне похожи, как брат и сестра. У нас даже мышцы, видимо, сокращаются с одинаковой скоростью, мы делаем все одинаково, и по гороскопу оба Козероги. Мы прекрасно понимаем друг друга, наши взгляды на мир схожи. Я считаю, что Анна Жарова — одна из лучших балерин в России и в мире, мне повезло с ней сделать несколько спектаклей, и я всегда очень рад с ней работать. Высокое звание Народной артистки ей присвоили совершенно заслуженно. Хорошо, что это случилось сейчас, когда балерина танцует и в расцвете сил, а не перед выходом на пенсию. Есть прекрасные артисты, которых обожают, на которых ходят, и их надо награждать.

— Есть ли планы будущих постановок в нашем театре?

— Идеи появляются постоянно, за 13 лет сотрудничества новосибирский театр стал частью моей творческой биографии. Другого такого союза нет, это взаимная любовь.

— Как рождается рисунок каждого нового балета и в чем особенности вашего стиля?

— Помню, когда я ставил «Золушку», Анна Жарова заметила, что я использую элементы из фигурного катания — тогда я как раз ставил программу для Евгения Плющенко. Так что очень сложно ответить, откуда что приходит, сложно понять природу творчества. Многое я делаю из себя, пропуская сквозь свое тело — я еще достаточно молод и могу двигаться наравне с любым танцовщиком. Движения приходят иногда просто на улице, иногда рождаются экспериментальным путем. И конечно, я не могу оставаться в стороне, в творческой изоляции, не ориентироваться на лучшие достижения мировой неоклассической традиции, к которой принадлежат те же Килиан и Форсайт, без которых нельзя представить карту современного балета.

— Какие ваши постановки вам особенно дороги?

— Очень люблю «Золушку». Мне дорог спектакль «Ромео и Джульетта», который я поставил в Петрозаводске. «Дездемона», поставленная в Вильнюсе, — тоже один из спектаклей, за которые не стыдно. И конечно, «Коппелия» там же, которую мы делали с Михаилом Шемякиным, оставила самые теплые воспоминания. Тем более что эти спектакли живут на сцене.

— Чем запомнилось сотрудничество с Михаилом Шемякиным?

— Михаил Михайлович Шемякин — очень эмоциональный и безумно талантливый человек со своим миром и художественными приемами, которые не всегда просто понять. Мы постоянно спорили, но полюбили друг друга. Это было трудное счастье. Прекрасный, замечательный опыт общения с эрудированным, умным, думающим художником и личностью. Во многом он стал для меня учителем.

— Кто еще повлиял на ваше развитие в театре?

— Кроме Шемякина, упомяну Махара Хасановича Вазиева, который был художественным руководителем балета Мариинского театра, Сергея Геннадьевича Вихарева, который впервые пригласил меня в Новосибирск, и, конечно, моего педагога Владлена Григорьевича Семенова. Это люди, которым я благодарен, и благодаря которым я состоялся как профессионал.

— Вы часто ездите по стране и по миру, какой город ощущаете родным?

— В родном Петербурге бываю редко: то в Саратове ставлю, то в Новосибирске, то в Москве. Раньше я, как любой петербуржец с присущим нам искусственным снобизмом, терпеть не мог Москву, но теперь я полюбил этот потрясающе динамичный город, в котором есть сила, драйв и желание работать. Может быть, так случилось потому, что в театре «Балет Москва» произошла очень серьезная трансформация, ребрендинг, и сегодня мне нравится, как они существуют в театральном пространстве. Мне прекрасно работается в Москве, хотя раньше я думал, что в этом городе нет места творчеству. Это живой и подвижный в отношении культуры город, в то время как миф о культурном превосходстве Петербурга несколько потерял свою актуальность. В смысле танца в Михайловском театре с приходом Начо Дуато началось движение и рост, но Мариинский театр, на мой взгляд, в полном застое. Это печально видеть, но остается надеяться на новый взлет в будущем.

— Что можно сказать о новосибирской труппе?

— Коллектив очень вырос профессионально, есть сильный женский кордебалет. Труппа развивалась по-разному, но сегодня приятно констатировать, что это труппа европейского уровня. Есть перспективные танцовщики, яркие личности. Новосибирск — это не провинция, а очень сильная балетная компания, конкурентоспособная в мировом масштабе. Это не лесть, а взгляд со стороны. У артистов есть стиль, школа, понимание сути театра. И умение танцевать на огромной сцене — помню, когда я впервые здесь оказался, мне не верилось, что я смогу освоить это пространство. Но теперь мне нравится эта сцена. К тому же хороший артист будет хорош всегда и везде. Если бы Анна Жарова танцевала одна на стадионе, все смотрели бы на Анну Жарову.

— Для вас важно, что премьера «Пульчинеллы» пройдет во время фестиваля?

— Считаю, что в таком театре фестиваль необходим. Мировая практика фестивалей в театрах показывает, что это необходимая часть жизни театра, которая помогает привлечь внимание зрителей и чиновников, расширяет кругозор артистов. Новосибирск — благодатная почва, здесь настолько образованная и воспитанная публика, что впору думать об открытии второго фестиваля.

— Как сложились ваши отношения с музыкальным руководителем театра Айнарсом Рубикисом?

— У нас хорошие отношения, мы почти ровесники и легко понимаем друг друга. Это прекрасный думающий музыкант и человек, с которым хочется общаться и разговаривать. Человек, который реально смотрит на вещи. Думаю, мы уже стали хорошими друзьями. И надеюсь, что эта дружба воплотится в новых интересных постановках.