Известный новосибирский предприниматель Евгений Воронцов за свою жизнь успел попробовать свои силы в совершенно разных сферах рынка — от молочного бизнеса и выпуска комбинированного масла до авторитейла. Именно последний принес Евгению наибольшую известность на рынке: созданная им компания «Воронцов Моторс» вплоть до середины кризисного 2010 года являлась официальным дилером Subaru в Новосибирске. Сам Евгений не только продавал эти машины, но являлся идейным «субаристом» и идеологом этой марки в Новосибирске. Однако бизнес был отнюдь не единственным его занятием. После закрытия «Воронцов Моторс» про ее основателя какое-то время не было слышно на рынке, пока Евгений не выпустил два сборника своих стихов и не вошел в историю, открыв новый поэтический жанр — гиперверлибр. О своем творческом пути и о влиянии кризиса на духовную составляющую в интервью «КС» рассказал сам ЕВГЕНИЙ ВОРОНЦОВ.
— Евгений, расскажите, как вы увлеклись написанием стихов? С чего все начиналось?
— Мой отец — музыкант, и в семье творчество было естественным процессом, нашей традицией. Я играл на гитаре, выступал, писал стихи, пока позволяло время, но при этом в принципе не питал никаких творческих карьерных иллюзий. То есть я делал это для себя, для души. Материал с годами накапливался, лежал на полке, и хотелось как-то его оформить. Когда случился кризис, у меня появилось время, я занялся этим архивом и стал делать книгу. Образовалась пауза на срок около двух месяцев, когда я занимался только творчеством, и это был незабываемый период. Количество стихов, которые я писал около 20 лет, перешло в некоторое качество. Оно выразилось в том, что я набрел на такую форму свободного стиха, как верлибр. Это древняя форма, которая восходит к XVIII веку. Если объяснять простым языком, то суть этого жанра заключается в том, что стих пишется не заранее, а сразу, вспышкой по 7–8 строчек, и неважно, в рифму или нет. То есть получается некая предельная откровенность души. И именно эта форма как раз и требовалась в кризис. Я начал в ней работать и вскоре обнаружил простую вещь — стихотворную или литературную, — заключающуюся в том, что никто до меня не использовал большие межстрочные пробелы. Однако когда ты говоришь, паузы могут быть разными, могут составлять одну, а могут и три секунды. Поэтому я начал ставить пробелы, где это необходимо. Например, две строчки стихов, потом длинная пауза, и еще строчка. В итоге я все это систематизировал, опубликовал в Интернете и получил обратную реакцию. И книг в итоге получилось две — первая, основанная на накопленном материале, называется «Здесь и дальше», а вторая, посвященная экспериментальным формам, — «Дождь в пустоте».
— Как отреагировали читатели на ваши стихи?
— Многие читатели воспринимали этот жанр в виде шутки, не понимая, что это за пустота, где слова и что, собственно, читать. Другие же указали на сходство с коанами — древнебуддистскими загадками. Очень положительно откликнулись на новшество сами поэты, заметив, что применение пауз естественной продолжительности дает возможность глубже передавать интонации стиха. Стало понятно, что сформировалась некая новая форма, и поскольку я ее придумал, то дал ей название «гиперверлибр».
— А ваш отец как отнесся к такому жанру?
— Я показывал стихи отцу, он посмотрел на них и сказал, что это напоминает песни казахского акына, то есть вечером играется один «бом», а потом утром — второй «бом», и считается, что тем самым песня доиграна.
— Выступали ли вы со стихами на публике?
— Я выступал на поэтических фестивалях, там, правда, дело не дошло до теории стихосложений. В качестве дальнейших шагов я планирую издать обобщающую третью книгу, где будут и обычные стихи, и различные верлибры. При этом я хотел ее выпустить с ребятами из Питера и Москвы. На этой почве мы, кстати, неожиданно сошлись с Сергеем Дьячковым (управляющий партнер DSO Consulting, бывший лидер новосибирского списка кандидатов в Госдуму РФ от партии «Правое Дело». — «КС»). Он музыкант, и мы случайно встретились в кризис. Я ему говорю, мол, надо объединяться — я же поэт. В общем, пошутили, посмеялись, он взял у меня мои книжки.
— Чем вообще в духовном смысле оказался минувший кризис? Что он заставил вас переосмыслить?
— Многие знакомые мне творческие личности подтвердили, что это был не просто кризис, а более сложный и всеобъемлющий процесс. Как будто весь мир взяли и переставили на другие рельсы. Все стало не так, многие семьи сходились и расходились, бизнесы рушились, весь мир перетрясло, многие значимые величины встали по-другому.
На мой взгляд, кризис был вызван не столько экономическими соображениями, сколько накопившейся потребностью мира к изменениям. Люди стали другими — более закрытыми, стали больше ориентированы на семью, более экономичными. Во время кризиса можно было позвонить человеку 31 декабря, он еще был на работе, так как, не дай Бог, вторая волна начнется. А в 2007 году 25 декабря все уже отдыхали.
У меня тоже прошло тотальное переосмысление, ведь на новые проекты нельзя выйти без новых ценностей, я как мог «отбивался» стихами. И тут неожиданно Бог послал мне сына. Для мужчины это ни с чем не сравнимые ощущения, и я прочувствовал, что это такое. Это совсем другие чувства. Когда появляется дочка, они более тонкие, а когда сын… это совершенно другое. Ты как бы видишь свою копию, и жизнь начинает переоцениваться, начинается новый цикл.
WPBuild.Ru