Только просвет

В пространстве «АртЕль» завершилась выставка Евгении Шадриной-Шестаковой «Просвет». Название перешло от серии графических работ с малярным скотчем, слоями создающим ощущение света. В жизни автора такие просветы — лица. Корреспондент «КС» выслушал историю о каждом на встрече с художником в проекте «Люди как книги».

Лицо отца

— В паспорте я Шадрина. А с союзным билетом сложнее. Так как работы я делала и до замужества, то и подписывала их Шестакова, своей девичьей фамилией. Потом, чтобы избежать путаницы, вторую фамилию дописывала в скобках. Двойную фамилию создал Союз художников в Москве — с таким описанием я попала в каталоги, и это стало правилом. Шестакова — фамилия по моему отцу. И она для меня много значит. Папа со своим мощным «внутренним художником» когда-то не поступил на архитектуру в Сибстрин. Он из тех отцов, кто не сделал то, что мог бы. Не успел. Мне было 12, когда он умер. Так что вторую фамилию я оставляю на холстах еще и в его честь.

Лицо Владимира Фатеева

— Никаких резких движений — немного танцев, толика музыки (без домашнего инструмента, играла по нарисованным клавишам) и всепоглощающая художественная школа, после которой сам бог велел отправляться в Художественное училище. Я поступила на дизайн — четыре человека на место! Правда, буквально в первый день передумала — увидела, как встречает новобранцев руководитель другого, театрального потока Владимир Фатеев, и тут же попросилась к нему. Он оказался замечательным педагогом. Мы занимались на третьем этаже картинной галереи. Под нами, вокруг нас, между нами — полноценный художественный мир. Одна раковина, один туалет на все училище. По одной группе на курс. Цельная коммуна, мастерские, разделенные шторами — там красят, говорят, едят. Ты учишься и работаешь в смешанном коллективе. Когда собирается много пожилых людей, они становятся сильно старыми, когда кучка 15-летних, они принимаются раскачивать ситуацию — как твердь на мосту. Мы себя ощущали семьей. Чем полезна семья? Дедушка, бабушка, родители, дети. Нет разделения. Нет возраста, есть люди.

Художник Евгения Шадрина-Шестакова

Лицо третье. Вадим Иванкин

— Кухня ограничивает и формат, и форму твоих работ. Даже саму художественную идею внутри «обрезает». Муж построил мне особую конструкцию — на стуле холст, тут же палитра. Все мобильно. Отодвинул — можно готовить борщ. Работу не оценишь, правда, какой в таких условиях может быть отход: если встанешь — сразу попадаешь коридор. Позвонил Вадим Иванкин (председатель творческой общественной организации «Союз художников России». — «КС»): «Поедешь в мастерскую? Но там долг 30 тысяч». — «Вадим Викторович, ну конечно, поеду!» Скульптор Светлосанов уехал в Москву, и единственная союзная в Советском районе мастерская освободилась. Заходишь в магазин «Колбаса». Одна дверь, один туалет. Иногда люди ошибались и заходили за колбасой ко мне. Недопроектирована, конечно, для художника, но там столько света! Сразу начали появляться у меня новые работы, других форматов, другого содержания. Рядом была улица Энгельса, которую я звала Ангельса. Открылся целый мир, новый район ОбьГЭС, новые возможности.

Лицо сына

— Мне еще в художке пророчили будущее портретиста. Мы живем в Новосибирске. Здесь есть люди… а что еще? Сдвинемся дальше — в Барнауле и Алтайском крае будем красить горы. В другую сторону отвернемся, в Кузбассе выберем индустриальный пейзаж. А в столице Сибири — портреты. Люди — основное, что ты здесь видишь. А что видишь, то и поешь.

Свои творческие работы — не ученические — я начала делать с 1996 года, когда родился Артемий. Внутри щелкнуло: главное сделала — можно и рисовать.

По высшему образованию я монументалист. Монументальное искусство в композиционном мышлении изначально сориентировано на потребителя. Человек там главный всегда. Это, кстати, главное отличительное качество монументалистов. Рисуя человека, они обычно разворачивают его лицом к зрителю. Это живописец может, как захочет. И логика мышления у монументалиста совсем другая, даже если он окончательно ушел в рисунок — она конструктивная. Ты несешь материальную ответственность за то, что ты делаешь. Это и самим декоративным кодом обучения закладывается. То, что возможно в станковом произведении, невозможно в монументальном — на стене все должно быть вычищено. При этом, конечно, теряется и творческая авторская часть. Зато остается строгий нерушимый каркас, сама суть.

Что такое монументальное? Это то, что нельзя взять и перенести из этого места в другое. Что такое станковое? То, что можно перенести, независимо от размеров. И оно там, в другом месте, не изменится. Монументальное вынести нельзя, оно привязано ко всему — к месту, к свету, к размеру, к назначению. Это и ограничения, но они же — и суть.

Лицо Марины Чертоговой

— В прошлом году, после персональной выставки «По направлению к человеку» в рамках проекта «Созвездие регионов» Марины Чертоговой, несколько работ осталось в Кемеровском областном музее изобразительных искусств. Новосибирский художественный купил три моих картины. Томский забрал две. Омский… Это залог, что работы не пропадут, что их кто-то обязательно увидит. А еще это запись буквами. В будущем ведь работы художника ищут не по холстам, а по каталогам. Музейные книги и хранят историю, без них нет биографии, теории искусства. У многих художников таких букв не случилось, и мы теперь про них ничего не знаем.

Ощущение своего профессионализма внутри и снаружи могут ведь сильно не совпадать. У меня был такой интересный опыт — работала в Китае у одного безумно талантливого бельгийца на мебельном производстве. Там ценились мои чувство цвета, знание палитры. Времени на творчество не было, но все же когда я собиралась что-то рисовать, китайцы задавали мне один и тот же вопрос: «Откуда ты знаешь, куда вести линию?» После нескольких таких рисовальных сессий они стали называть меня Мастер. Потому что в тех нестоличных краях люди делятся на две категории: тех, кто действует от первого лица, и остальных, способных за ними повторять.

Даже само искусство — понятие растяжимое. Как только вещь теряет свое прямое назначение, она становится или хламом, или искусством. Чайник, если он перестанет работать, отправится или на свалку, или в художественную экспозицию. У него нет другого шанса. Сломается стул, и у него будет единственный шанс остаться стулом — попасть в инсталляцию. Мой последний натюрморт — стакан с леской. Этот отрез лески потрясающий в своей бесполезности — его нашла дочь Марья в Ташаре, где у нас дом. В нем нет ровно никакого смысла. Это старая леска, отрезанная от мотка, от своей истории.

Лица стен

— Развал высшего образования — грустная тема. В какой-то степени я благодарна государству, что мне пришлось уйти из института. Пока я получала свою зарплату доцента, мне казалось, что я трачу на своих студентов не так много времени. Занятия я компоновала в три дня.

Пришел, поговорил, посмотрел… Но когда ушла, стало ясно, сколько я на этом теряла как художник… Чтобы превратить полотно в картину, надо двигать и не отпускать. Сбавил темп, включил паузу — тут же оказался на старте. Часов в сутках 24. Минус 7–8 — столько я сплю. Минус садик, суп, собака, полы, стирка. Остается не так много. И я хочу каждую минуту использовать по полной, «двигать» свои холсты, не позволяя им «сползать» назад.

То, что сделали мои друзья на фестивале «Графит науки», — подвиг. За такое, кроме шуток, должны давать медаль. Я на такие жертвы не способна. Я бы сделала такой проект, чтобы на память обо мне что-то общественно значимое осталось. Но мне бы хотелось это сделать не вопреки, а благодаря. Не в суматохе и без давления темы — целостное авторское произведение. С дорогими фасадными материалами… У меня сердце кровью обливается, когда я думаю о сроке жизни этих прекрасных стен в Академгородке. Фасадные материалы, конечно, неподъемно дороги, что смальта, что даже плитка… Как ты думаешь, так и происходит. Сегодня я чувствую, что мне «монументалка» мешает писать холсты — и она исходит почти на нет. И уже нечего жаловаться, что нечего кушать.

Лицо Евгении Шадриной-Шестаковой

— Я закрасила две трети холстов, созданных до того, как ушла из института. Марья родилась в 2011-м — и в том периоде много работ, которые мне не хочется показывать. Оставила только те, что представляют историческую ценность — в смысле, я помню эту историю, и мне жалко ее закрашивать.

Все пошло в расход. Я не хочу множить «мультики»… Совсем недавно оказалась в Москве. Вспомнила, какая классная экспозиция советского искусства в Третьяковке, с каким удовольствием я смотрела ее 10 лет назад. Но теперь даже заглянуть туда не смогла себя заставить. Почему-то у меня к условному искусству — такому, выведенному в условный мир, стойкая непереносимость. В том числе и к собственному. Меня привлекает воздух, ищу жизнь в работах. Вот к этому воздуху я и иду от декоративного искусства. А что делает художник, когда не может больше по-старому, но еще не нашел новый язык? Начинает с нуля — рисует натюрморты и автопортреты. Кстати, про натюрморты… У меня аллергия на все эти постановки. Достали все эти яблоки, тряпочки. Такой пейзаж мертв до рождения. Это ошибка академического образования — дескать, человек должен сквозь насилие сохранить в себе жизнь, пронести ее сквозь годы этой мертвечины. И вот только потом, выстояв, он станет художником. Но ведь натюрморт — это то, что происходит. Откуда серия «Стаканы»? Да я пью из них! Теплая вода, холодная. Не помыла со вчерашнего дня — вот вам третий. Солнышко скользнуло — в них появляется смысл. Люблю цветочки рвать. И рисовать. И голову. Важные вопросы кому задаешь? Себе! А как ты на них отвечаешь? Рисуешь себя. Еще один Чертоговский проект — выставка «Автопортрет художника». Это мощное, но жуткое зрелище, настоящий научный эксперимент. Когда со всех стен на тебя смотрят художники. На самом деле ведь они смотрят не на тебя, а на себя! А когда художник смотрит на себя — у него устрашающе требовательный вид.

Редакция «КС» открыта для ваших новостей. Присылайте свои сообщения в любое время на почту news@ksonline.ru или через нашу группу в социальной сети «ВКонтакте».
Подписывайтесь на канал «Континент Сибирь» в Telegram, чтобы первыми узнавать о ключевых событиях в деловых и властных кругах региона.
Нашли ошибку в тексте? Выделите ее и нажмите Ctrl + Enter

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ