«Мы не боимся смешать газонокосилку со стиральной машиной и получить космический комбайн»

В начале ноября в Новосибирске побывал известный российский дизайнер ВЛАДИМИР ПИРОЖКОВ. Целью его визита стало участие в образовательном проекте «План Б» для малого и среднего бизнеса, организованного компанией «Билайн» совместно с медиахолдингом РБК и бизнес-школой «СКОЛКОВО». В эксклюзивном интервью «Континенту Сибирь» он рассказал о том, какие из реализованных проектов считает наиболее крупными и значимыми, а также поделился мнением по поводу места России в современном мире.

Владимир Пирожков, известный российский промышленный дизайнер, президент Центра промышленного дизайна и инноваций «Астра росса», приглашенный эксперт Московской школы управления «СКОЛКОВО».

Учился в Свердловском архитектурном институте по специальности «промышленный дизайн». С 1994 года работал во французской автомобильной компании Citroën. С 2000 года занимал пост старшего дизайнера в европейском дизайн-центре Toyota в Ницце, участвовал в создании моделей Yaris, Auris, Corolla, Avensis и концепт-каров MTRC и UUV. С февраля 2005 года Пирожков стал почетным членом Российской академии художеств. С 2007 года работает в России. Одним из первых проектов новой студии стала разработка официальной раскраски и элементов фирменного стиля нового пассажирского самолета Sukhoi Superjet 100 компании «Гражданские самолеты Сухого».

— Владимир, вы разрабатывали дизайн факелов эстафет Олимпийского и Паралимпийского огня XXII зимних Олимпийских игр 2014 года в Сочи, создавали концептмодель возвращаемого пилотируемого корабля «Русь», представленного на МАКСе. А какие проекты значимы именно для вас?

— Вы перечислили одни из тех проектов, которые были созданы за последние три года. Что касается факела, то самым важным стало то, что его нужно было не только нарисовать, но еще и построить. Кстати, в СМИ сначала звучала информация, что наши факелы якобы гаснут на каждом шагу. Так вот, вопреки этим данным, оказалось, что на 26 тысяч построенных факелов погасло лишь 62, а это менее одного процента. Для справки: обычно около 5% зимних факелов гаснут, наш же факел стал мировым рекордсменом. Мы считаем, что это был очень статусный и важный проект, в музее Олимпийских игр наш факел сейчас представлен как лучший за все времена.

Следующий важный проект — пилотируемый транспортный космический корабль нового поколения. Это то, на чем будут летать космонавты следующие 50 лет. Всего в двух странах мира раз в полвека происходят такие события. Поэтому когда мне говорят «Почему ты ушел из Toyota и начал работать в России?», «Почему ты уехал из прекрасной Европы?», я отвечаю, что в ЕС хорошо, но там не так много больших, ярких разработок, в которых хотелось бы поучаствовать и оставить свой след, чтобы было искренне интересно.

Если вы хотите участвовать в создании нового поколения ядерных станций или, скажем, первой колонии на луне, то ваш путь лежит в Россию. Или в Штаты. Все-таки нужно признавать, что США — большой мировой магнит. Я бы хотел сделать из России такой «мировой магнит».

— Над какими еще крупными и инновационными проектами вы работаете?

— Мы сейчас создаем действительно уникальный проект солдата будущего. Это то, что будет реальностью лет через 20 и что позволит сохранить жизни наших русских парней на службе. Смысл подобных проектов состоит в том, чтобы дать нашей стране значительное преимущество, Понимаете, я считаю, что лучше всегда быть здоровым и богатым, так что если у России будет сила, мощь, уважение и достоинство, то это всегда будет лучше, чем унижение и пресмыкательство. В этом свой смысл подобных проектов, способных дать нам преимущество, если, не дай бог, в мире будут конфликты. Сейчас мы работаем над вещами, которые способны предоставить нашей родине перевес в решении международных вопросов, а уже дальше будет видно.

Мы выбрали для себя некий лозунг: «Подальше от политики, поближе к технологиям». Три года назад мы пришли к выводу, что нам нужен уникальный центр, который будет производить прототипы любой сложности. Объясню: прототипы — образцы техники, которая раньше не существовала. То есть впервые созданный объект, будь то живой организм, оружие или самолет. Прототипы любой сложности мало кто вообще может производить в мире. Как определить градус любой сложности? Например, попробовать напечатать или создать живой организм, объект, который доселе не существовал. Это могут быть самые немыслимые вещи: живой беспилотник, созданный по образу птицы, или корова без мозга, вечно живущая в упражнениях, как источник мяса.

Все, что может прийти в голову креативному сознанию, нужно уметь произвести. Центр прототипирования высокой сложности — это объект, который мы сейчас достраиваем, а с середины следующего года уже запускаем в эксплуатацию. Пока что у него нет аналогов в мире.

— С вами должна работать большая команда ученых, способная обрамить это во чтото осязаемое?

— Нет, большая команда не нужна. Нужна умная. Тут дело не в количестве, а в компетенции и экспертизе.

— И, наверное, многофункциональности?

— Да, именно. Если вы, например, оператор станка, то вы должны знать минимум шесть станков. Если инженер — должны разбираться во всех программных продуктах для создания прототипов как в «цифре», так и в виртуальной реальности. На мой взгляд, сейчас будущее за небольшими, но очень сильными командами профессионалов, а не за офисными работниками.

— Могу задать личный вопрос: вы патриот?

— Абсолютно. Я 20 лет отработал на Западе и многое там повидал. Это абсолютно честно и без пафоса. Сейчас наше время! Вот мы сидим здесь за столом, нам от 20 до 50 лет, умные люди. А если не мы, то кто? Мы должны понимать, что ответственность лежит на нас. И за нами следует поколение очень интересных и ярких людей. Так что есть два пути: мы можем их настроить или за русских, или против русских.

— Поговорим о дизайне: эстетика или технологичность? Чему больше служит дизайн в вашем понимании?

— Постановка вопроса, на мой взгляд, некорректна. Технологии — это первое и главное. Многие считают, что дизайн, красота — это превыше всего, но это не так. В первую очередь существует технология, и если она есть, то дизайн приложится к ней. Вторая вещь, которая очень важна: я не дизайнер ландшафта, я промышленный дизайнер, а значит, я работаю при индустрии. И она у нас уже существует. Есть с кем работать, есть клиенты, запросы, задачи, и, в принципе, создавая наш центр, мы способны удовлетворить запросы этих клиентов.

Наш центр будет мультиотраслевым, способным покрыть практически любую индустриальную нишу — мультиотраслевую индустрию — самолето-, ракето-, космическое строение, начиная от деревообработки и заканчивая ИТ-технологиями. Поэтому мы рассматриваем центр как «суперинструмент».

Например, помните, были швейцарские ножи? Так вот если такой инструмент есть у вас в кармане, вы — Неуязвимый Джо. Мы стараемся создать такой инструмент, в котором можно было бы сконструировать любой объект, необходимый для нашей промышленности. Результатом и продуктом такого центра является пересылаемый компаниям, нуждающимся в разработке, файл — будь то вертолет, бульдозер, подводная лодка или тостер.

Возвращаясь к эстетике. Эстетика в этом контексте — вопрос того, насколько продукт будет красивым и желанным. Nokia — тоже телефон, но насколько он желанен по сравнению с Apple iPhone?

— Но у Nokia была своя эпоха

— Да, и она прошла. Как была у Калашникова. И у всех проходит, но надо стремиться к новым рубежам и горизонтам. При этом, конечно, надо стараться, чтобы ваш продукт был желанным для многих. Как Боинг 737, Toyota Corolla или швейцарский нож, вот это — универсальные объекты. Если на нашей территории будут создаваться объекты, которые станут еще и желанными, наша страна выйдет на новый уровень.

— А вы не хотите попробовать выйти на тот уровень эстетики, которая всегда будет актуальной и желанной?

— Ну, это желание любого Микеланджело. Но мы не Микеланджело, мы не всесильны, и сделать швейцарский нож мало кому удается. Поэтому если раз в 50 лет я смогу сделать космический корабль, который все станут называть иномаркой, мне будет очень даже приятно.

— Чтобы создавать подобные проекты, с одной стороны, нужно обладать огромным интеллектом, с другой — вам должно быть необходимо вдохновение, его нужно откудато черпать. Потому что исходить только от понятий «технологично» и «прагматично», наверное, не всегда возможно. Расскажите, откуда вы черпаете вдохновение?

— Недюжинного ума здесь не нужно. Я не был отличником и по сей день считаю, что троечники — победители. Откуда брать вдохновение? Из путешествий, из сравнения разных культур. Вы едете в Китай и понимаете, насколько это древняя культура, посещаете Америку и осознаете, что это другой край света, и что мы можем что-то брать и оттуда. Чем хороша Россия, так это тем, что она интегрирует в себе разные культуры. Мы живем на шелковом пути, и нам с телеги постоянно что-то падает. Вот упал иранский самовар: раньше через него курили, а мы сделали кипятильник. Упали китайские пельмени, валенки, гжель… Все, что мы называем русской культурой, это все, образно говоря, упало с воза. Что мы делаем дальше? Мы интегрируем все это. Вот вы бывали в Китае?

Да, в Гонконге, правда, это не совсем Китай.

— Ну вот, вы там когда-нибудь пытались заказать кофе? Его там нет нигде, кроме дорогих европейских отелей, зато вам предложат сотню сортов зеленого чая. А попробуйте в Италии заказать один вид зеленого чая — не выйдет, зато вам дадут огромный выбор кофе. Теперь посмотрите вокруг — мы пришли с вами в новосибирский бар, мы где-то посередине между Европой и Азией, сейчас к нам подходит официант и у вас происходит примерно такой диалог:

— Вам чай или кофе?

— Чай.

— А зеленый или черный?

— Зеленый.

— А сенчу или улун?

И вот у нас настолько широкий выбор и того, и другого, что в конце концов вам уже будет все равно, что заказывать, лишь бы официант от вас наконец отцепился. До такой степени у нас во всем присутствует разнообразие. Все эти «подфайлы» и составляют нашу культуру — мы интегрируем совершенно разные процессы со всего мира. Мы не боимся смешать газонокосилку со стиральной машиной и получить космический комбайн. Мы не видим лимитов, и этим сильна Россия.

Есть одна у нас еще особенность — мы такие ленивые, что страшно креативные. Нас слишком мало на большой территории. Мы подходим по-простому к сложным вопросам. Вот вам в пример реальная история: американцы сделали ручку, которой можно писать в космосе, потратили 20 миллионов долларов на разработку. А русские пишут карандашом.

Таких историй очень много, например, одни разрабатывают «Боинг», который будет отражать лучи в космосе, а мы просто рассыпаем пыль из золотых частиц так, чтобы лазер отражался от них. Согласитесь, другой подход. Поэтому у России есть очень большой потенциал, мы креативные и безбашенные. В Азии много хороших рабочих рук, в Америке тоже много идей, как и у нас.

— А Европа? Мы перепрыгиваем через нее в нашем обсуждении.

— Европа не влияет на скорость. Разве что Германия производит технологии и делает это хорошо, нам стоит у нее поучиться. Наша задача — работать с хорошими, качественными материалами и ресурсами, и уже потом полировать их.

— Может быть, чтото поменяется? Уже ведь начало меняться.

— Меняется, да, однозначно. И меняется очень активно. Вот мы сейчас прилетели в Новосибирск. Аэропорт — качественный, автомобили и дорога тоже, отель — качественный. А лучше презентационного зала я вообще не видел, честно вам скажу. Нам принесут качественную еду, хотя мы и не в самом люксовом ресторане, мы получим нормальный хороший стейк, который будет, вероятно, произведен на соседней фабрике, и это очень круто.

— Вам свойственно сомневаться? Должен же наступать такой момент, когда вы понимаете: вот оно. Такое внутреннее, душевное удовлетворение?

— Наверное, сомневаться свойственно всем, кроме капитана подводной лодки. А «вот оно» — это приходит, и приходит все чаще. Почему это происходит: опыт или ответственность — когда руководишь креативным подразделением, решения надо принимать и отвечать за них, потому что в моем случае речь идет о больших финансовых инвестициях, с которыми я сейчас имею дело. Это нужно осознавать. Да, сомневаемся, конечно, но мы очень много консультируемся, и, кроме того, есть еще общие базовые ценности — если общечеловеческие понятия совпадают, то мы двигаемся в верном направлении. Всегда есть «хорошо» и «плохо», но мы стараемся все-таки всегда быть в стороне «хорошо».

— Расскажите о русских тенденциях в дизайне. На ваш взгляд, подвержены ли мы веянию Запада?

— Да, конечно, копируем.

— А ваши проекты — это…

— Да, и мы в какой-то степени копируем. Можно, конечно, изобретать велосипеды, но всегда надо смотреть, какой в этом смысл.

Суть в том, что на копировании мы далеко не уедем. Если мы будем улучшать «Боинг» или айфон, то мы всегда будем идти следом за теми странами, которые улетают, как пчелы. Нам со своими ресурсами и возможностями придется идти позади. Соответственно, нам интересна стратегия кузнечика, возможность осуществить прыжок.

— Мы экстенсивны, не интенсивны?

— Не всегда, кстати. Мы необычные. И русский стиль — это простота. Мы про простое, не про сложное, в отличие, например, от тех же японцев. Возьмите наши «Яндекс пробки» — это очень простая система, но, на мой взгляд, одна из лучших в мире. Нас отключили от нескольких спутников, а сервису это не мешает, и он продолжает исправно работать. Мы можем быть очень конкурентоспособными, если на этом сфокусироваться. А вот если нацелиться на повторение «Боинга» или айфона, мы проиграем.

Поэтому не модернизация, а именно инновации, производство общечеловеческих вещей — путь нашей страны. Вероятно, будущее за энергетикой, транспортом и технологиями. Давайте думать вместе, каким станет это будущее.

Редакция «КС» открыта для ваших новостей. Присылайте свои сообщения в любое время на почту news@ksonline.ru или через нашу группу в социальной сети «ВКонтакте».
Подписывайтесь на канал «Континент Сибирь» в Telegram, чтобы первыми узнавать о ключевых событиях в деловых и властных кругах региона.
Нашли ошибку в тексте? Выделите ее и нажмите Ctrl + Enter

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ