Николай Сурков: «Потенциал бизнеса задействован недостаточно»

Председатель совета директоров ОАО «Агентство инвестиционного развития  Новосибирской области» (АИР), советник губернатора по инвестиционной политике Николай Сурков в интервью «Континенту Сибирь» пояснил, что не готов оставаться в депутатском корпусе ради того, чтобы «нажимать кнопки». Также он рассказал, от каких иллюзий необходимо избавиться региональной власти, что такое «региональный каннибализм» и оправдает ли себя когда-нибудь проект ПЛП. 

Николай Сурков родился 25 июля 1983 года. Возглавлял Новосибирское региональное отделение общероссийской общественной организации «Союз Заёмщиков и Вкладчиков России». 2010-2012 гг. являлся координатором всероссийской общественной организации «Молодая Гвардия Единой России» по Сибирскому федеральному округу. С 2010 года — депутат законодательного собрания Новосибирской области, член комитета по бюджетной, финансово-экономической политике и собственности. Состоит во фракции «Единая Россия». С 2012 года — член совета директоров АИР, в октябре 2014 года стал председателем совета директоров этой организации. Генеральный директор ООО «Институт «Мориссот»-Сибирь.

— Агентство инвестиционного развития работает с бизнесом. А как вы оцениваете настрой предпринимательского сообщества по отношению к власти, насколько он готов идти с ней на сотрудничество?

— Есть вещи, важные для всех, в том числе, и для предпринимателей. Это гарантии, защищенность, стабильность, понимание того, что вы не проснетесь утром голым и в чужом помещении, потому что у вас кто-то захотел все забрать. Бизнес не идеален. Но кто создал правила игры? Я думаю, это вопрос к государству. Не так давно мы провели анализ, посвященный условиям ведения бизнеса в России. Мы отталкивались от четырех территорий: Новосибирская область, особые экономические зоны в Татарстане, территория опережающего развития на Дальнем Востоке и Павлодар в Казахстане. Мы пришли к выводу, что Павлодар нас обскакивает по многим показателям. Новосибирская область при всем своем потенциале просто уперлась в потолок. И все потому, что среда не позволяет пойти дальше. Очевидно: если мы ничего не поменяем, в ближайшей перспективе ничего хорошего ждать не стоит. Можно продолжать разговоры о том, что в экономическом плане у нас все замечательно. Но я не считаю, что все хорошо. Для того, чтобы люди хотели работать на территории, в первую очередь они должны хотеть на ней жить.

— И у вас есть взгляд на то, как менять? С чего начинать?

— Есть эволюционный вариант, если мы пойдем в этом направлении, то светлое будущее нам предстоит искать очень долго и мучительно. Я ни в коем случае не выступаю за революцию, за насильственное насаждение каких-то методов. Но я считаю, что власть в первую очередь должна поменять угол зрения на реальность, в которой мы живем. Осознание проблемы — необходимый шаг для борьбы с ней. Но пока, мне кажется, мы живем иллюзиями, продолжаем как завороженные повторять, что у нас в экономике все в порядке.

— Иллюзорная реальность транслируется с федерального или с регионального уровня? Если говорить о федеральном видении, то, судя по высказываниям главы Сбербанка Германа Грефа и экс-министра финансов РФ Алексея Кудрина, не похоже, чтобы все пели осанну российской экономике. Может быть, самоуспокоенность — это региональная черта? С другой стороны, губернатор Новосибирской области Владимир Городецкий провозглашает реиндустриализацию и фактически тем самым признает, что мы деиндустриализированы. Разве это не демонстрация тревожных настроений?

— Отчасти. Но, согласитесь, далеко не все разделяют точку зрения Кудрина и Грефа.

— Может быть, разделяют в душе, а по должности — не положено.

— В том и проблема. Что такое реиндустривализация экономики области? На мой взгляд, это переход на новый технологический уровень. Наверное, речь идет скорее о новой индустриализации. Потому что переходить на новый технологический уровень нам неоткуда. Процент изношенности промышленных фондов зашкаливает. А промышленность — основной двигатель экономики. Промышленность может быть обрабатывающей, добывающей… Недостаточно только осознать проблему, важно определиться: куда мы движемся и когда достигнем цели.

Пишутся разнообразные стратегии — я на них насмотрелся за пять лет работы депутатом. Бывший министр экономического развития Алексей Струков готовил концепцию инвестиционного развития Новосибирской области, заказывал ее у KPMG. Это научный трактат, как он может быть планом на жизнь? В первую очередь нужно расставить приоритеты: безусловно, социальное направление — это важно, но без развитой промышленности трудно двигаться вперед. А для того, чтобы она развивалась, должен работать бизнес. Государство не создает ни продукты, ни услуги — все дает бизнес. И если смотреть с этой точки зрения: без предпринимательского сообщества не обойтись. В том числе, и при разработке программы реиндустриализации. Нужно отталкиваться от видения бизнеса. Я почти убежден в том, что ни один чиновник не может свободно ориентироваться какой-то узкой промышленной отрасли и разбираться во всех ее нюансах.

— В рабочую группу по созданию программы реиндустриализации входило большое количество специалистов.

Я считаю, что потенциал бизнеса был задействован недостаточно. И не только при подготовке этой программы. Предприниматели вообще слабо вовлечены в социально–экономическую жизнь правительства Новосибирской области.

Вы озвучивали эту проблему перед главой области Владимиром Городецким, первым вице-губернатором Владимиром Знатковым, первым заместителем председателя правительства Новосибирской области Анатолием Соболевым?

Мы обсуждали эту тему с первым замом губернатора Владимиром Михайловичем. Агентство инвестиционного развития — площадка, способная в будущем выступать связующим звеном для экспертного сообщества при создании новой экономики, к которой мы стремимся. Мы определяем заинтересованных людей со стороны бизнеса, готовых делиться идеями о том, как менять текущую ситуацию. Мы намерены создать при АИР широкий экспертный совет, состоящий не из чиновников, а из предпринимателей. Цель одна: выработать механизм внедрения масштабных локальных инвестиционных проектов при участии государства. Мы настроены на установление доверия между властью и бизнесом. Причем лично я себя не причисляю к власти. На мой взгляд, АИР — коммерческая структура.

— Кстати, структура, которая призвана аккумулировать мнение и идеи предпринимательского сегмента, уже существует. Например, Межрегиональная ассоциация руководителей предприятий. Как бы вы оценили дееспособность и эффективность этой организации?

Сложно сказать, что представляет МАРП. Кроме того, что он собрал директоров советской эпохи, я не знаю ничего. Может быть, это прозвучит резко, но я не понимаю их целей.

— Президент МАРП Анатолий Масалов тоже критикует программу реиндустриализации. Он высказывал мысль о том, что необходимо объединять пять-семь проектов и их реализовывать. Вряд ли он представляется в образе «красного» директора.

Я лично не знаком с большинством представителей МАРП. Но я знаю, что произошло с основной частью предприятий, которые представляют члены этой организации. Проданы или сдаются в аренду. Разве не так? Не готов никого судить. Структура для чего-то существует: я ее воспринимаю, как общественную организацию, члены которой собираются вместе, обсуждают общие проблемы, наверное, пытаются повлиять на действующую власть. Но если говорить о конкретном содержании: занимаются ли они кооперацией, продвижением товаров? Не знаю.

Анатолий Масалов прав, когда говорит о том, что нужно сосредоточиться на пяти максимум семи направлениях деятельности. Вкладывать в них средства. У нас есть база для реализации некоторых проектов. Например, в Академгородке существует Институт катализа. Это потенциальный кластер по производству нефтеперерабатывающего и нефтедобывающего оборудования. Но я убежден, что успех предприятия исключительно в руках бизнеса. Что касается власти, ее основная функция — создание понятных и удобных правил, формирование повестки. Остальное бизнес реализует сам, лучше него никто не знает, как в этом случае действовать. Мне кажется, я говорю об очевидных вещах: не будет комфортной среды — не будет ни людей, ни технологий, ни капитала, ничего.

При этом позиция бизнеса мне абсолютно непонятна. Все эти очевидные явления обсуждаются в ресторане, на кухне, в кабинете. Может быть, предпринимательское сообщество недооценивает свою роль?

АИР удается донести эту мысль до бизнес-среды? Наметился ли переход к тактическим действиям? Какие факторы являются сдерживающими?

— На мой взгляд, Новосибирская область сильно отличается от других территорий нашей страны. Мне кажется, что реальной проблемой является региональный каннибализм. Регионы жрут друг друга. Например, я присутствовал на форуме АИП — ассоциация индустриальных парков. Все считают, что в области должен быть промышленный парк. Удивляет ответ на вопрос, какой именно: пусть будет промышленно-логистический — как в Новосибирске. И на территориях действительно создается подобие нашего ПЛП, вкладываются деньги в инфраструктуру, ведется поиск резидентов и инвестиций. Я не понимаю, зачем мы подсматриваем друг за другом и копируем далеко не самый положительный опыт.

Убежден, каждый регион, в том числе, и Новосибирск должен придерживаться определенной специализации. У нас есть научная база в виде СО РАН, есть кадровый потенциал, причем, с моей точки зрения, выше среднестатистического по России. Наш основной капитал — люди со свободным мышлением. Академгородок — мекка программирования. Я уверен, что залогом этого является рост человеческого капитала, повышение уровня свободы мышления. Глядя на политическую повестку, очевидно, что Новосибирск достаточно свободен, в каком-то смысле даже радикален. И это не может не накладывать отпечаток на экономическое развитие субъекта федерации.

— АИР, наверное, ориентируется не столько на новосибирский бизнес, сколько на привлечение инвесторов?

— По опыту общения с зарубежными компаниями, могу сказать, что крупные концерны, такие инвесторы как Volkswagen или Toyota, могут заходить на территорию одни, они не нуждаются в местных партнерах. Что касается малого и среднего бизнеса, они ищут себе понятных и заинтересованных партнеров в регионе. Последние знакомы со спецификой ведения бизнеса в России. Если иностранная компания не работала в нашей стране, ей сложно приноровиться к нашим условиям. К тому же любой бизнес нужно контролировать на месте. Честно говоря, иностранцы не стремятся жить в России. С этой точки зрения, нам опять же необходимо способствовать в первую очередь созданию комфортных условий для развития местного бизнеса.

— То есть, сотрудничество с иностранными инвесторами — большая проблема?

— Сейчас на базе промышленно-логистического парка работают итальянцы. Arneg производит холодильное оборудование. «Мондэлис Русь» — американская компания по производству шоколад «Alpen Gold» и «Мишка Барни». Но я понимаю, что привлекать иностранный бизнес будет все сложнее и сложнее. Зарубежным партнерам тоже нужны гарантии, стабильность.

— Если говорить о ПЛП, насколько с вашей точки зрения это удачный проект?

— ПЛП — сложный инфраструктурный проект, еще рано оценивать, насколько он себя оправдал. В Европе все парки строятся под якорного резидента, вокруг которого собираются компании, выпускающие смежные продукты, необходимые для производства. Так родился автомобильный кластер в Калуге. Но у нас все было иначе. В ПЛП изначально была компания «Марс». Она не пришла, она находилась там по факту. И «Лиотех» тоже не является нашим резидентом. До последнего времени не было четкой концепции парка, его специфики. Он достаточно пестрый: базальтовое волокно, вода, газировка, корм для собак, сортировочный центр, аккумуляторы, стекольный завод, «Мишка Барни»… Я не видел таких парков. Так что работы с ПЛП — непочатый край.

Надеюсь, что в скором времени туда зайдет «Ермак». Он займет сто гектаров земли, на котором вполне может быть образован продуктовый кластер. Предполагается, что это будет отдельный парк. Так и должно быть, нельзя все смешивать в кучу. Потому что одни производства энергозатратные, другие нет. В общем, есть над чем работать. Но я убежден, рано или поздно проект ПЛП будет признан удачным. Хотя какие-то резиденты приходят, какие-то уходят…

— Заморожен проект «Объединенные стекольные заводы». Какие-то еще резиденты уходят с ПЛП?

— Не будет реализован в ближайшее время проект «НПО «Базальт». Резидент даже выкупил участок, что свидетельствовало о серьезности его намерений. Но в основе их производства лежало импортное оборудование. Начались перипетии, связанные со стоимостью денег, участники проекта приняли решение его приостановить на неопределенный срок.

Остальные резиденты планово строятся, сдаются. «Мон’дэлис Русь», «ARNEG», «Gloria Jeans» — все работают, массового исхода с ПЛП нет. Понятно, что сложившаяся экономическая ситуация влияет на привлечение инвесторов. Сроки окупаемости, мягко говоря, изменились. В основе всех проектов все равно лежит импортное оборудование. Покупают его в валюте, а товар продают за рубли. Импортозамещение — важное направление, но и об экспортной ориентированности не стоит забывать. Завтра могут исчезнуть санкции, контрсанкции. Сегодня компания выращивает огурцы по два рубля, а потом их станет дешевле возить из Китая или из Голландии. И что станет с бизнесом? Я говорю об эффективности производства и рациональности процесса.

— В Новосибирске есть пустующие промышленные площадки. Получается ли их задействовать?

— Сложно ответить. Если говорить о «Сибсельмаше», мне непонятно, какие долги накоплены собственниками и кто является конечным бенефециаром. Трудности не страшны, но не хочется входить на площадку и разгребать чужой мусор, связанный с недоговоренностями между налоговиками, мэрией, торговым домом. Вопросов масса. Есть ли смысл для АИР заниматься площадкой? С кем в конце концов вести переговоры? С мэрией? Она не является собственником. Но территория неплохая с точки зрения энергетики, логистики. Мог бы получиться хороший парк.

Кроме того, есть НЗХК, «Север», «Экран» — таких площадок много, есть, с чем работать. Но всегда возникает вопрос о собственнике. НЗХК, например, ждет от нас предложений по поводу того, как можно задействовать освободившиеся площади завода. Бесплатно, разумеется, их тоже предоставлять никто не собирается. Думаю, что до конца месяца мы проведем переговоры и озвучим идеи.

— Вы уходите из законодательного собрания Новосибирской области. С чем это связано?

— Кстати, я не говорил, что ухожу из политики. Я ухожу из парламента. В 26 лет я очень захотел стать депутатом, в 27 я им стал. Последние пять лет в заксобрании мне многое дали, не скажу, что бездарно потратил время. Понял, что депутатская работа, если заниматься ей профессионально, — тяжелый рутинный труд. В силу возраста или опыта, я к этому не готов. Законодательная деятельность, на мой взгляд, — дело для тех, кто многого достиг. Что такое законодательство? Это, по сути, правила игры. Писать правила должны опытные люди. Я не готов быть статистом, сидеть и просто так нажимать на кнопки тоже не для меня. Если говорить откровенно, законодательная власть выглядит сейчас не так, как раньше. Статус ее снижается. Можно оставаться в законодательном собрании ради мандата? Что он дает? Если речь о политике, мне кажется, то, что я сейчас делаю в АИР — это тоже часть политики. То, чем я здесь занимаюсь, мне очень нравится.

Редакция «КС» открыта для ваших новостей. Присылайте свои сообщения в любое время на почту news@ksonline.ru или через нашу группу в социальной сети «ВКонтакте».
Подписывайтесь на канал «Континент Сибирь» в Telegram, чтобы первыми узнавать о ключевых событиях в деловых и властных кругах региона.
Нашли ошибку в тексте? Выделите ее и нажмите Ctrl + Enter

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ